Чудо-женщина. В степях Казахстана жил сверхчеловек

Когда слушаешь рассказы об этой женщине, то появляются мурашки на теле. Не верится, что такие люди вообще были. Она знала все, умела все и при этом любила окружающих и была готова отдать им последнее.

Эта история про жительницу села Киевка (ныне Нура, Карагандинская область) Марию Николаевну Масалину - очень необычного человека, а по современным меркам, можно даже сказать, сверхчеловека. Она приехала в Казахстан в начале 40-х годов прошлого века. Живя в небольшом поселке, зарабатывала себе на жизнь тем, что подшивала людям валенки. Но оказалось, что эта скромная сапожница на самом деле москвичка с очень серьезным медицинским образованием, которой в смутные годы запретили работать врачом и сослали в Казахстан. Со временем запрет на профессию сняли, и Мария Николаевна начала с рвением применять весь свой богатый опыт и знания. Так казахстанская глубинка узнала великого врача.

"Если бы сейчас были такие врачи, то, возможно, никакого бы коронавируса не было", - говорит после двухчасового интервью Татьяна Борисовна Бычек. Она была близким другом Масалиной, считала ее фактически родным человеком, а с тех пор, как Мария Николаевна покинула этот мир, она является главным носителем памяти об этой чудо-женщине.

"Она была предана каждому больному, всех знала по имени-отечеству, знала все фамилии, диагнозы, ей достаточно было назвать человека, и она тут же тебе говорила, чем и когда он болел.

У нас лежала в хирургии женщина с переломом, чего мы только не делали, какие только системы не ставили, какие только процедуры не делали, но не срастается перелом, и все.

Я говорю: "Марья Николаевна, вы знаете, у нас уже больше месяца лежит женщина с переломом, который не срастается".

Она уточнила имя и фамилию пациентки, откуда она, и говорит: "Так у нее же сифилис, перелом не срастется, потому что сначала нужно провести ей лечение от инфекции". Я быстренько бегу к лечащему врачу и рассказываю ему, что вот так, мол, и так. Он говорит: "Да ты что!" Быстренько взялись за пациентку, отправили ее в кожвендиспансер.

Так что она всех помнила и знала, она была как компьютер", - рассказывает Татьяна Борисовна.

Вообще Мария Николаевна была врачом-кожвенерологом. В свое время ее направляли в Узбекистан, когда там была вспышка сифилиса и сыпного тифа. А после, уже в Казахстане, она лечила сельчан от этой и других болезней.

"Тогда здесь в Киевке (Нуринский район, Карагандинская область) больницы не было, только маленькая врачебная амбулатория, которая была переоборудована из конюшни. То есть взяли конюшню, отмыли, побелили и поделили перегородками на кабинеты. Когда я приехала на работу в Нуринский район, то Мария Николаевна меня как-то сразу подключила к себе. Она принимала пациентов, а я брала анализы", - вспоминает Бычек.

При этом Мария Николаевна была профессионалом, она относилась ко всем пациентам с большой учтивостью и уважением. Она не ограничивалась только кожно-венерическими заболеваниями, а со временем лечила вообще любые болезни, принимала роды. Багаж, полученный в училище фельдшериц при Московской Мариинской больнице для бедных и Московском повивальном институте, давал ей возможность разбираться даже в самых запущенных случаях.

"Она была очень доброжелательная, старалась всем помочь, безотказная была. Вот вы придите к ней в час, два ночи, да хоть в четыре утра, Марья Николаевна все равно выйдет к вам, спокойно выслушает, посоветует. У нее не было такого, что, мол, нет, я не могу, не буду. Больной - это было главное для нее. Она говорила так, что тот, кто надел белый халат, должен до конца своей жизни быть на своем месте, должен применить все полученные знания, чтобы помочь человеку вернуть здоровье", - рассказывает Бычек.

Мария Николаевна щедро делилась своим опытом с молодыми врачами, причем делала эта не назойливо, а по-матерински. В общении с коллегами и подчиненными никогда не позволяла себе грубости.

"Тактика у нее была такая - не унижать человека, она настолько по-хорошему тебе скажет, настолько по-хорошему к тебе отнесется. Сколько я с ней проработала, и не слышала, чтобы она когда-нибудь повысила голос. Тактично относилась и к больным, и к персоналу. Если нужно было попросить санитарку об уборке, то она делала это таким образом: «Милая ты моя, протри там еще уголочек, пожалуйста», - говорит Татьяна Борисовна.

Помнит добрым словом Масалину и супруг Татьяны Борисовны Александр Максимович.

"Я же тогда пацаном был, в школу пока еще не ходил. У нас в доме печка топилась, на ней стоял чайник, он закипел, мать сняла его с огня и поставила на перегородку. Тут я бегал, захотел пить, взял этот чайник, наклонил и в рот себе залил кипяток. Ой, что началось, у меня была сильная температура. Отец сразу в больницу к Марье Николаевне, привез от нее лекарства, меня полечили. Так что к ней шли все, других врачей еще не было, это было еще до войны", - вспоминает пенсионер.

Он запомнил яркий образ - Мария Николаевна с дымящимся мундштуком. Да, она курила, но, что удивительно, ее курение никому не казалось таким уж существенным недостатком на фоне огромного количества достоинств.

Для больных она не жалела ни времени, ни средств.

"Она жила только ради своих больных, боролась за жизнь каждого. За свои деньги покупала им лекарства, сама готовила болтушки, отвары для кожных больных. Почему-то очень много было кожных больных в то время, особенно сложно лечились тяжелые трофические язвы, но она старалась. И мы у нее всему учились, и не только медицинской практике, мы учились у нее жизни, отношению к людям. Она всегда говорила: "Девочки, вся жизнь впереди, смотрите не спотыкайтесь, ой, как нам тяжело, медикам".

Самое страшное для нее было потерять больного. Когда у нас умирал какой-нибудь пациент, это для нее было наказанием. Она всегда очень сильно сожалела, говорила, что вот мог бы еще пожить. Она все время в голове держала эту мысль: может, что-то не сумели правильно сделать, может, можно было как-то ему помочь, чтобы он жил. За каждого переживала. Но примечательно, что смерть пациента в то время была редкостью, я не помню, чтобы у нас была такая смертность, как сейчас, ведь страшно смотреть: несут и несут. А тогда, если умирал человек, то один в год", - рассуждает Татьяна Борисовна.

Такой преданной людям Масалина была не только в работе, но и в обычной жизни.

"Она всем помогала, всех жалела, любила детские сады, старалась как-то помочь, игрушки туда приобрести. Говорила: "Мне деньги не нужны, одежда лишняя не нужна, вот есть платье и халат - все, больше мне ничего не надо".

В то время она получала 100-120 рублей. На десять рублей можно было купить себе продуктов на целый месяц. Поэтому если к ней кто-то обращался за финансовой помощью, то она никогда не отказывала.

Придет к ней человек, начнет разговор: "Марья Николаевна, вы знаете, так-то и так…". Она сразу вытащит ему деньги, говорит: "На, забирай". Кто отдаст - отдаст, кто нет - нет. Она никогда не требовала вернуть деньги, наоборот всегда говорила: "Раз человеку надо, раз у него так сложилось в жизни, то пусть у него будет, а мне не надо".

Вот такой она была добрейшей души человек.

А иной раз работаешь целый день, больные идут и идут, операции, перевязки, процедуры. Бывало, вечером выйду и говорю: "Господи, как я устала". А Марья Николаевна мне: "Ты что?! Молодая такая и устала, у нас же еще целая ночь впереди!" И она это говорила не со зла, а как-то так, что это придавало сил. После этих слов сразу соберешься: да, так нельзя говорить, раз она работает, значит, надо и нам также работать", - вспоминает Бычек.

Мария Николаевна никогда никому не жаловалась на судьбу. Да и вообще о себе Масалина практически ничего не рассказывала. Своей семьи у нее не было, была замужем, но муж погиб еще в молодом возрасте. Из родни у Марии Николаевны была лишь сестра в Москве. Как-то раз она приехала в Киевку, гостила здесь, но потом заболела и спасти ее не удалось. Похоронили ее на местном кладбище. На этом же кладбище рядом с сестрой в 1980 году похоронили и Марию Николаевну.

Это интервью произвело на меня очень сильное впечатление. Я долго размышлял о том, какими же невероятными были раньше люди. Что же это за внутренний стержень, который позволял человеку, несмотря на все трудности, продолжать честно делать свое дело и при этом относиться к другим с такой любовью?

А потом я случайно наткнулся на публикацию директора местного музея, в которой был текст присяги, которую давала Мария Николаевна, когда училась в Московском институте повивальных бабок.

"Я обящаюсь и клянусь, что должность мою я со всякой ревностью и исправностью буду исполнять. К больным, богатым и бедным, какого бы чина и достоинства не были, когда востребована буду, днем и ночью немедленно ходить, прилежность и усердие им оказывать, к муке не склонять, от бранливых слов, неучтивых речей воздерживаться. Вышеописанное ненарушаемо, сохраню, да поможет Создатель!"

Получается, Масалина была верна этой клятве всю свою жизнь.