“Кажется, это была последняя капля”. Откровения молодого врача из Астаны

На днях в соцсетях появился эмоциональный пост резидента-хирурга Ботагоз Каукеновой.

"В комментариях про любые новости о медицине пишут, что врачей надо закрывать, что все бездарности и дармоеды, у которых только повышают зарплаты. В общем, ребята, не идите в медицину", — написала она.

Корреспондент Tengrinews.kz поговорила с автором поста и узнала, с какими проблемами сталкиваются молодые врачи.

Ботагоз Каукенова - популяризатор доказательной медицины, руководитель общественного фонда Medsupport.kz, активно ведёт соцсети и рассказывает о буднях молодых врачей.

Сразу скажу, мы давно знакомы, потому и разговор наш неофициальный и достаточно откровенный.

Поговорить мы решили из-за поста, который начинался так: "У нас только что урезали зарплату, конечно, прикрываясь красивыми словами про великую миссию врача и стремление к знаниям". В тредс, когда ты начинаешь говорить про зарплату, говорят: "Вы знали, куда шли".

Скриншот поста Ботагоз Каукеновой 

— Бота, почему ты написала этот пост?

— Потому что, кажется, это была последняя капля. Мне 32, я учусь тринадцатый год. Ответственности и задач становится всё больше, но доход почему-то — всё меньше. Сейчас я учусь в медицинской школе университета на программе резидентуры по общей хирургии, это последний этап обучения после бакалавра и медицинской школы перед началом самостоятельной практики. Конечно, если хочешь стать более узким специалистом, можешь учиться и дальше. Но только на что ты будешь жить?

Больницы, в которых мы проходим стажировку, нам, резидентам, ничего не платят. В целом резиденты в Казахстане — это бесплатная рабсила. Ты на работе с утра до ночи и получаешь только государственную стипендию — около 120 тысяч тенге.

— Другой доход у тебя был?

— Наш вуз платил резидентам небольшие зарплаты за то, что мы проводили теоретические и практические занятия со студентами. Недавно мы узнали, что зарплаты стали меньше. После чего я этот пост и накатала. Не поймите меня неправильно, мне нравится работать со студентами, но это тоже достаточно большая нагрузка.

Кто-то может сказать: "Она с жиру бесится! Резидентам в других вузах вообще ничего, помимо стипендии, не платят". Могу понять и таких, но сейчас объясню, почему они не правы.

Я уже сказала: мне 32 года, моим коллегам-резидентам плюс-минус столько же. Почти у всех дети, ипотека, потребительские кредиты. Думаю, не надо объяснять, что стипендии не хватит, чтобы закрыть хотя бы базовые нужды. Для нас работа со студентами — это та же подработка.

Кто-то берёт дежурства на полставки или несколько часов в день ведёт приём в поликлинике. Наша зарплата — за взаимодействие со студентами. Считается, что это часть нашего обучения, это плюс для нас, мы не отвлекаемся на подработки, как коллеги из других вузов.

Для сравнения, в США по программе, по которой мы учимся, резиденты официально получают зарплату в тех клиниках, в которых они стажируются. С ними заключают договор и каждый год зарплату повышают, потому что компетенции резидента постепенно растут, у него появляются новые обязанности, ответственность. К пятому курсу американский резидент — оперирующий хирург, который самостоятельно ведёт пациентов.

Ботагоз Каукенова. Фото из личного архива

— А у нас? В больницах, куда приходит стажироваться резидент, на него вообще обращают внимание?

— Всё зависит от больницы, наставников и самого резидента. Кто-то договаривается и вообще не проходит стажировку. По документам человек учится в резидентуре, а на самом деле работает продавцом или курьером. Опять же, потому что на что-то надо жить. Но, несмотря на безденежье, большинство молодых врачей хотят учиться — и вот здесь многое зависит от старших коллег, в отделение к которым ты попадаешь. Для кого-то резиденты — лишняя нагрузка, от которой пытаются отделаться. Для кого-то - облегчение: на тебя можно свалить бумажную работу, что чаще всего и делают.

— Тебе с наставниками везло?

— Мне везло. Учитывай, что я живу в Астане и стажируюсь в лучших клиниках. К тому же к резидентам нашего университета, по моим ощущениям, более внимательное отношение — и то далеко не всем старшим коллегам мы интересны. Но я всегда старалась искать в коллективе врачей, которым не всё равно, увлечённых своим делом, они, поверь, есть в любой больнице. Это энтузиасты, на которых держится казахстанская медицина.

— И которых всё меньше…

— К сожалению, да. Недавно меня попросили скинуть контакты хорошего невролога. Сразу вспомнила крутейшего врача, он нам курс по неврологии читал. Стала ему писать, а оказывается, он в Германию переехал. И это не единичный случай.

Чаще всего резидентов не учат клиническому мышлению, уходу за пациентом. Считается: потом, когда начнёт работать, он сам всему научится. Я однажды по наивности спросила опытного коллегу-кардиолога: "Как вы всему научились?"

"На пациентах. Правда, первым ста не повезло…"

Он пошутил, конечно, но в каждой шутке, как известно…

Поэтому и получается, что есть хирурги, которые, окончив резидентуру, абсолютно не умеют оперировать. Их либо не подпускали к пациентам, либо они сами к ним не пробивались.

В среднем старшие коллеги относятся к более молодым достаточно пренебрежительно. Например, в хирургии, обучение в основном строится на мате, хотя девушек это в меньшей степени касается — парням больше достаётся.

— Ну, это везде так…

— Но в медицине процветает бытовой сексизм. В целом к девочкам относятся уважительнее, но в хирургии нас за людей не считают. "Зачем женщинам хирургия? Выйдешь замуж, уйдёшь в декрет. Всё равно в профессии не останешься". Ты это слышишь чуть ли не каждый день. Я однажды ассистировала на операции, и хирург несколько часов, практически не останавливаясь, мне это выговаривал.

Звонят в ординаторскую: "Нужен ассистент на операцию. Кто есть?" Ты рвёшься в бой, а рядом твой коллега — парень, которому хирургия даром не сдалась. И берут его. А ты, Бота, сиди, не бабское это дело.

— Приходится пробивать стену?

— И пахать в два раза больше. Самая долгая операция, в которой я участвовала, длилась 9,5 часа. Мужчины-хирурги (я понимаю, они позаботиться обо мне хотели) через несколько часов начали спрашивать: "Ты не устала? Можешь выйти, отдохнуть". Стою и про себя думаю:

"Нет уж, вы меня из этой операционной только вперёд ногами вынесете, если я вдруг свалюсь".

Потому что, стоит слабину дать, тут же скажут: "Ну что вы хотели? Это же девочка". Железное правило: никогда ни на что не жаловаться. Хотя получается, что сейчас именно это я и делаю (смеётся).

— А пациенты как относятся к молодым врачам? Сейчас очень много историй про агрессию, нападения на медиков и вообще ощущение, что врачи и пациенты оказались во враждующих лагерях, хотя, по идее, должны быть заодно.

— Ты заходишь в палату с медбратом, и все думают, что врач он, а не ты. Опять же — сексизм.

— Я, скорее, про человеческие отношения…

— На молодого всегда легче сорваться. Старшие коллеги успевают броню нарастить, они сами ершистые. Мы постепенно закаляемся. Помню, как в первые годы резидентуры я себя убеждала: человек болеет, ему плохо, вот он и нервничает, кричит.

А то, что ты на дежурстве вторые сутки, у тебя нет времени нормально сходить в туалет, никого не интересует. И если такое отношение изо дня в день, сложно оставаться эмпатичной. Больше всего меня раздражает отношение людей к собственному здоровью. Люди себя доводят до такого состояния, что диву даешься.

Считают, что тебе можно писать в любое время. "А как мне питаться? Мне можно гречку? Рис? Другие крупы?" — и так десять сообщений в два часа ночи. Впечатление, что сейчас многие пациенты относятся к врачам как к личным "помогайкам".

— Ты из врачебной династии: дедушка, родители — хирурги. Они не отговаривали тебя идти в медицинский?

— Конечно, отговаривали. Потому что знали, что медицина — дело неблагодарное. А я ещё и в общую хирургию пошла. Не стала выбирать прибыльную сферу типа пластической хирургии. Молодость, максимализм:

"Я буду спасать жизни, всё изменится. Мы добьёмся, чтобы резидентам начали платить зарплаты, хороших условий работы. Просто нужно побороться".

Сейчас я понимаю: всё это бесполезно.

Папа и дедушка рассказывали, с каким уважением раньше относились к врачам. В начале 90-х, когда в больницах не платили зарплату, пациенты приносили еду. Не потому, что кто-то просил или требовал, они просто хотели помочь. Да, денег не было, но хотя бы оставалось человеческое отношение. А сейчас ненависть копится с обеих сторон, но ведь это неправильно!

Скриншоты комментариев к посту Ботагоз Каукеновой

— Сколько ты будешь получать, когда окончишь вуз и получишь сертификат хирурга?

— Зарплата начинающего врача на одну ставку — 250 тысяч тенге. И при этом никто не считает, что хирург чуть ли не сутками стоит на операциях, вечно перерабатывает, за что ему не платят. Поэтому те же хирурги берут "рахметы": сама система оплаты труда будто вынуждает это делать.

Плюс юридическая ответственность за жизнь больного. Твой пациент закровил - ты посреди ночи обязан приехать: а вдруг осложнения и летальный исход? Семью толком не видишь.

Случись что, маловероятно, что родная больница будет тебя защищать: проще уволить, чтобы не нарваться на скандал. В хирургии ты будешь считаться молодым специалистом лет до 40 и добиваться права оперировать. Каждый день доказывать, что ты чего-то стоишь. Поэтому сейчас я думаю: "А оно мне нужно?"

Мы с мужем планируем детей, и я понимаю, что за хороший садик или няню придётся платить примерно столько, сколько я буду зарабатывать.

— Всерьёз думаешь уйти из медицины?

— Резидентуру я, конечно, окончу. Осталось учиться два года, нет смысла бросать. Но что я буду делать дальше, пока не решила. Сначала всё держится на энтузиазме, на спасательстве (ты помогаешь людям!), но на этом далеко не уедешь. Со временем бытовая неустроенность перевешивает, и ты начинаешь мыслить другими категориями. А когда тебя ругают все, кому не лень...

— Но ведь и пациентов понять можно: мы из рук в руки передаем контакты хороших врачей. Ты сама говоришь, молодых толком не учат. Поэтому и прилетает от больных: бездари, толком ничего не умеют.

— В этих претензиях тоже есть зерно. Мне кажется, в Казахстане неэффективная модель системы медицинского образования. Нужна тотальная чистка кадров в тех же медвузах, обновление. И потом у нас очень низкий порог входа в профессию. Население и государство настолько страдают от нехватки врачей, что мы цепляемся за любого, лишь бы этот человек работал.

Я считаю, что отбор в профессию должен быть жёстким, особенно если мы говорим о хирургах, гинекологах, анестезиологах — специалистах, которые связаны с экстренными случаями.

В США хирурги сдают многочасовые экзамены. После каждого года резидентуры врач подтверждает свою квалификацию. Там тебя учат оперировать. Ты должен выйти из вуза полноценным врачом. Как это устроено у нас, мы уже говорили.

— Но если ужесточить отбор в профессию, во врачи вообще никто не пойдёт?

— Чтобы толковые люди пришли, а главное, оставались в медицине, нужно сделать профессию привлекательной. Чуть-чуть зарплату поднять, социальные условия создать, я не знаю, открывать детские сады при больницах, давать льготные ипотеки молодым врачам, скидки на то же медобслуживание. Потому что медобследование раз в полгода я прохожу за свой счёт.

Создать жёсткие условия входа, но на выходе дать хорошие бонусы в виде зарплаты и соцпакета. Плюс ввести независимый экзамен для резидентов. И постепенно, мне кажется, станет лучше.

Беседовала Оксана Акулова

Читайте также:

"Хочешь нормально проснуться?" Почему врачи берут, а пациенты дают "рахметы"

Паллиативная ответственность: чтобы тяжелобольные казахстанцы не умирали в муках

"Ненавидеть легче тех, кого не знаешь". Зачем Казахстану инклюзия