"Моя милая девчонка". Как общались казахстанцы в 40-х годах

Представьте, что вы молодой человек или юная девушка. Вы по уши влюбились и очень хотите общаться с любовью всей своей жизни (а в юном возрасте, согласитесь, по-другому никак). Если даже сейчас вы умудренный опытом, уважаемый взрослый человек, считающий себя далеким от сентиментальности и давно уже скептически относящийся к какой бы то ни было влюбленности, то вспомните себя в молодости.

Вспомните то чувство, когда не можете ни есть, ни спать, а все мысли только о ней/нем. А теперь представьте, что вот вы подружились, начали видеться друг с другом и внезапно вас разделило расстояние. Читающие этот текст молодые люди пожмут плечами: ну есть смартфон, звонки, мессенджер, видеосвязь. А представьте, что всех этих технологий нет. Вы не можете отправить ни текстовое, ни звуковое сообщение, ни зайти на страницу своего друга или подруги, чтобы понять, как он там поживает или хотя бы как выглядит. А если ко всему этому прибавить еще войну. Всюду взрываются снаряды, гибнут люди, ревут самолеты. Кто-то скажет: какое на войне дело до любви. Но, оказывается, и этому светлому чувству есть место во время боевых действий. Свидетельством тому будет следующая история.

Она записана в старых письмах, которые кропотливо долгое время собирал казахстанский краевед Михаил Ключеров. Он сам жил в селе Явленка (Северо-Казахстанская область) и письма искал по всему району.

Порядка 80 писем он объединил под общим названием "Эпистолярный роман влюбленных сердец".

Только это никакое не сочинение, а реальная переписка парня и девушки из Северного Казахстана. Его звали Василий, а ее - Александра, или Шурочка, как обращался к ней автор писем.

Кто-то может задаться вопросом: а почему мы решили рассказать эту историю именно сейчас? Хотя бы потому, что началась она примерно в это время. В декабре 1941 года Василия Голева призвали в армию, и первое письмо от него Александра получила сразу после Нового года.

"Здравствуй, для меня любимая Шурочка! Передаю вам свой пламенный красноармейский привет и желаю всего самого наилучшего", - обращается солдат к своей 16-летней возлюбленной (самого его забрали в армию, когда он учился в восьмом классе).

А иногда Василий обращается к своей девушке более официально: "Здравствуйте, многоуважаемая Александра Максимовна!" Этот момент очень напоминает задушевные письма Сухова из фильма "Белое солнце пустыни". Помните, как он обращался к своей ненаглядной Катерине Матвеевне и представлял встречу с ней. Похожие лирические отступления есть и у североказахстанца Василия.

"Сегодня в 12 часов мы пошли в бой. Когда он закончился, меня подозвали ребята, говорят: "Танцуй!"; и подали три ваших письма. Сразу прочитать их не смог. После боя пошел мыться, потом отправился в рощу, где и прочитал их. Да не один раз. После этого вернулся в расположение части. По пути шел и рвал полевые цветы, которые очень люблю, так что сейчас в моем блиндаже очень много цветов", - писал в июне 1943 года солдат.

Он рассказывает своей возлюбленной, какие ожесточенные идут бои, иногда его письма совсем короткие, в них умещается только самое важное: жив-здоров, продолжаем громить фашистских гадов. И здесь же солдат просит свою подругу написать, как там, в тылу.

"Особенно разволновался и обрадовался, когда увидел ваше фото… Шурочка, пишу это письмо и не отрываю глаз от вашего образа, сердце замирает от радости. Люблю тебя всей душой, моя милая девчонка", - пишет боец.

Он отправляет писем много, старается это делать при каждой возможности. Но иногда признается, что очень переживает за то, что ему отвечают так редко. Напишет письмо, а получает ответ только через месяц. И чего только не передумаешь за этот срок.

"Шурочка, вы сомневаетесь в крепости нашей дружбы? Никогда не думайте об измене, будьте уверены во мне, как в себе. Пока буду жив, то никогда не позволю себе этого, а если вернусь домой, то будешь моей единственной навсегда", - признается Василий.

Следующее письмо было без даты, чуть позже станет ясно почему.

"Мы написали друг другу обидные письма, поэтому надо помириться… Прошу извинить меня, начинается бой…" - не окончил солдат.

Очередное послание было уже из госпиталя. "Получил три раны: первая - в грудь, вторая - в правую ногу, третья - в левую. Раны тяжелые", - пишет Василий и просит не обижаться за плохой почерк - писал лежа.

Лечение затянулось на многие месяцы, бойцу предстояло перенести несколько операций, раны заживали долго.

Василий продолжал регулярно отправлять письма и ждал ответа. Но почтовая связь работала плохо, и это раненому бойцу приносило, помимо физических, еще и душевные страдания. По всей видимости, вовремя не получала письма и Александра. К примеру, отправит Василий несколько писем, а на родину они приходят лишь спустя три месяца и к тому же не все сразу.

"Шура, никогда не ожидал от вас этого. Знайте, я считал и считаю вас самой близкой в моей жизни, всегда надеялся на вас, писал и пишу письма… Я прошу вас, Шурочка, сообщите мне ваше отношение ко мне… Я начинаю предполагать, что у вас есть кто-то и он мешает вам. Но я скоро должен приехать и тогда все узнаю", - пишет Василий, и в его строках чувствуется сильное смятение.

"За прошлое письмо не обижайтесь, это получилось необдуманно. Ошибки бывают у каждого, и их надо прощать", - напишет боец в своем следующем письме, а чуть позже он убедится, что все его сомнения были напрасными, все дело было в почте.

"Сегодня получил ваше письмо, за которое сердечно благодарю… А что касается наших подозрений, то они получились, потому что редко ходят письма", - заключил Василий в письме от 17 мая 1944 года.

Уже в июле того же года его как инвалида войны отправили домой. Он наконец-то встретился со своей Шурочкой, они поженились и прожили в мире и согласии 42 года. Василий ушел из жизни в 1986 году, а Александра - в 2001-м.

Их переписка легла в основу книги краеведа Михаила Ключерова под названием "Письма фронтовые". Она вышла в 2007 году в количестве 500 экземпляров.

С самим Михаилом Ключеровым нам удалось встретиться летом этого года. На тот момент в его арсенале было 29 книг. Недавно нам стало известно, что заслуженного краеведа не стало. Ему шел 82-й год.