"Самое тяжелое - дышать пылью". Что говорят казахстанские шахтеры на глубине 750 метров под землей

Шахтеры - одна из самых опасных профессий в мире и одна из самых значимых в Казахстане - стране, все еще зависимой от сырьевого сектора экономики. После трагической гибели пяти горняков при выбросе газа в Шахтинске Карагандинской области общество вновь заговорило о рисках, которым подвергают себя горняки каждый день. Корреспондентам Tengrinews.kz удалось побывать на шахте Анненской в области Улытау, где горняки поделились особенностью своей работы, а также рассказали, что думают о трагической гибели их коллег.

Анненская шахта находится недалеко от города Сатпаева. Весь регион почти полностью зависит от корпорации "Казахмыс" и месторождений, которые она разрабатывает.

Здание снаружи выглядит довольно старым. Приехав, мы застали ремонтные работы по улучшению внешнего вида здания.

Зеленый корпус - административный. Там расположены кабинеты, комнаты для переодевания, душевые и другое. Объединены они такими же круглыми коридорами.

Перед спуском нас проинструктировали, одели в шахтерскую форму, высокие сапоги до колен, выдали каску, респиратор "лепесток", защитные очки, беруши, фонарь, самоспасатель и аптечку. Вес полной экипировки составил несколько килограммов. Самое тяжелое - аккумулятор для фонаря, света которого должно хватить на всю смену, и самоспасатель.

В самоспасателе очень мощный респиратор. Как объяснил начальник шахты Аслан Абжапаров, аппарат приводится в действие в течение считанных секунд и обеспечивает надежную защиту органов дыхания в случае возникновения аварийной ситуации.

"Задерживаешь дыхание, срываешь замок резким движением, откидываешь крышку футляра, загубник зажимаешь ртом, а на нос нужно надеть зажим. Дышишь ртом", - проинструктировал Аслан.

Но ЧС, по его словам, здесь почти не случаются. За 12 лет его работы в шахте он не сталкивался с такими происшествиями.

"Пришел горным мастером будучи еще студентом в 2019 году. В 20 лет я впервые опустился в шахту. Есть свои сложности. В первое время страшно было. Потом привыкли, научились. Дальше больше, по карьерной лестнице", - поделился Аслан, пока мы надевали экипировку.

Перед спуском обязательный для всех тест на алкоголь. Проверка стандартная, как и у дорожных полицейских.

Спускаемся вниз в клетке. Сразу на 300 метров в глубину. По технике безопасности нужно весь спуск держаться за опоры, но сам спуск очень мягкий, как на обычном лифте.

Глубина ствола шахты 750 метров, но фактические работы ведутся на глубине 300-350 метров.

Для непривычного взгляда шахта - сложный лабиринт. Но горняки знают все дороги наизусть.

Верхние коридоры шахты подсвечены светодиодной лентой, она не нагревается. Здесь дует ощутимый ветер - так работает вентиляция.

На глубине нас ждал УАЗ. На нем мы проехали еще несколько километров.

"Машины хорошие, но служат максимум два-три года и все, умирают. В наших условиях дольше не протянут", - объяснил Аслан.

Технику, по его словам, здесь обновляют каждый год.

На такой глубине освещения уже нет. И свежего воздуха тоже мало. Здесь работает большая техника. Вся - на дизельном топливе. Так, по словам Аслана, дешевле и экологичнее, меньше выхлопа, а значит легче работать.

В темноте надежда лишь на выданный фонарь. Без него не видно абсолютно ничего. Дышать здесь уже значительно тяжелее, а наши респираторы за несколько минут стали серыми.

В таких условиях шахтеры проводят по 8 часов - форма, респиратор, шум от буровых и дробильных установок, пыль, темнота и тяжелый физический труд.

"Риск все равно есть, но относительно безопасно. Обходимся без происшествий. Видите в потолке крепления? Если бы не они, была бы опасность. Плюс, есть вентиляция", - рассказал шахтер Елдос.

Мы спросили, что горняки думают о трагедии на шахте "АрселорМиттал Темиртау".

"У них там метан, у них угольная шахта. А у нас медная. Такого риска нет у нас. Но опасности все равно много, током может ударить, если провода не изолировать. Наезд на человека может быть, темно", - объяснил Елдос.

"Точно сказать не могу, что там произошло. Я никогда не был на "Арселоре". Предположить могу, что взрыв метана обычно из-за сбоя вентиляции происходит", - отметил Аслан Абжапаров.

У 41-летнего Елдоса одна из самых высоких зарплат. Он работает с буровой установкой - это самая опасная часть подземных работ.

"Самая большая зарплата на проходке. Тупиковые выработки, опасные работы. У нас 1 миллион 300-400 тысяч тенге зарплата при выполнении плана. План - 180 метров в месяц. Бурение - тяжелый процесс. Но план выполняем всегда. Иногда получается и перевыполнение. Всегда стараемся перевыполнить", - поделился он.

Зарплаты высоки, но вред для здоровья еще выше. По словам Елдоса, проработавшего на шахте 23 года, самое тяжелое - дышать пылью.

Аслан Абжапаров перечислил профессиональные заболевания шахтеров.

"Самое страшное - силикоз. У нас кремнийсодержащее месторождение. В пыли кремний. Он из организма трудно выводится и годами скапливается в легких. Мешает легким перерабатывать кислород. У бурильщиков еще, к примеру, тугоухость (нарушение слуха. - Прим.) развивается", - рассказал он.

Силикоз приводит к рубцеванию легких. Со временем у людей развивается затрудненное дыхание во время физической нагрузки, которое иногда прогрессирует до одышки даже в состоянии покоя, у некоторых людей также развивается кашель с мокротой.

В сутки шахта выдает 5 тысяч тонн руды, пояснил Аслан. Внизу под светом фонарей он с гордостью показал то, ради чего шахтеры жертвуют здоровьем. Разбил простой с виду камень. И в нем заблестел ценный металл.

Мужчины-шахтеры немногословны. Но на шахте работают и женщины. Они охотнее идут на диалог, чаще всего жалуются на высокий пенсионный возраст.

"16 лет работаю здесь машинистом конвеера. Сложно, конечно, под землей тяжело. Плюс, риски есть, шум, выхлопные газы, пыль. Сложно, когда возраст подходит. Иногда, когда коллега на больничный выходит, я тут одна. Мы здесь и валуны вытаскиваем, и просыпи убираем. Тяжестей много. Мне три года до пенсии осталось. А в 61 женщине под землей - это как вообще? Надо хотя бы 58 лет. А мужчинам тем более в 63 года. Мы же видим, мужчины, которым 61-62, - они еле как ходят", - рассказала Гульжазира.

"У меня трое детей, взрослые уже, сами живут. Говорят: "Мама, уходи с работы". Но я не уйду. Пенсию жду. У нас как вспомогательные работы, зарплата примерно 500 тысяч тенге. На жизнь хватает, но копить не получается. Продукты, лекарства подорожали. Все тратишь сразу", - поделилась женщина.

Работа у всех шахтеров сменная - три дня в день, три дня в ночь и один выходной-отсыпной.

"Всего на шахте около 500 человек вместе со вспомогательным персоналом и поверхностными работниками. Подземных работников примерно 350. Делятся по категориям - вредные, особенно вредные работы. Самая минимальная зарплата у работников, которые в более легких условиях работают, - 250 тысяч. Максимальная зарплата у забойной группы - проходчики, и те, кто транспортирует руду. У них и зарплата самая высокая, и риски самые высокие, и здоровье больше садится. У них около полутора миллиона", - отметил начальник шахты.

Лифт наверх поднимается по своему расписанию. Мы пришли чуть раньше, пришлось ждать. На этот случай в шахте есть комната отдыха. Там на лавочках шахтеры ожидают, когда их поднимут на свежий воздух.

Чтобы узнать о дальнейшей судьбе добытой руды, мы отправились на обогатительную фабрику в Жезказган.

Сюда руда поступает вагонами и проходит несколько стадий измельчения.

Измельченную в песок руду смешивают с водой. А в воде - нужные реагенты.

В главкорпусе фабрики нас встретил начальник цеха Нургали Есилбаев. Он работает здесь уже 30 лет.

"Устроился в 1993 году сразу после вуза машинистом мельницы. Потом стал бригадиром, мастером, старшим-мастером, потом инженером цеха и начальником цеха", - рассказал он.

Нургали рассказал, что в отделении флотации в смесь из воды и руды подают воздух. В воде содержатся специальные вещества, которые заставляют частички меди прикрепляться к пузырькам воздуха и вместе с ними всплывать на поверхность.

Раствор покрывается густой плотной пеной. Медь снимают сверху как сливки с молока.

Получившееся сырье заливают в хранилище.

"Здесь где-то 550 тонн металла концентрата меди. Это миллиарды долларов", - пояснил Нургали.

Отсюда сырье поступает в медеплавильный завод, также расположенный в Жезказгане.

Помимо процесса добычи меди, Нургали Есилбаев показал нам свою гордость - внутренний сад со спортивной площадкой.

"Здесь не было ничего. Просто площадка и разбитая лестница. А мне хотелось облагородить двор, я хотел сделать тут сад. А начальник мне не разрешал. Но в 2015 году он пошел на повышение, а я сам стал начальником. Власть у меня (смеется. - Прим.).

Мы тут посадили овощи, поставили скамейки, положили новую лестницу. Летом здесь занимаются, отдыхают во время обеда. Из других цехов приходят сюда. Фонтан работает. Ночью тут очень красиво, фонари, внешнее освещение здания", - поделился Нургали.

Смена здесь длится 12 часов, цех работает круглосуточно, так что освещение действительно необходимая вещь.

Еще одна его инициатива - баннеры с лучшими работниками. Нургали признался, что когда был работником, сам мечтал увидеть себя на таком баннере, поэтому, как стал начальником, сразу ввел такое новшество.

"Отделения флотации, доизмельчения и расширения. Во всех отделениях есть такие баннеры с лучшими работниками. Раз в год обновляем. Это повышает мотивацию - сам себя увидел, обрадовался и работа пошла", - объяснил он.

Зданию обогатительной фабрики действительно не достает эстетики. Внутри мы увидели современное оборудование, но фасад строений выглядит очень уставшим.

На некоторых объектах еще сохранились следы советского прошлого.

Немного улучшают картину нарисованные недавно муралы.

Текст подготовила Мейирим Смайыл.

Фото Турара Казангапова.