Если вы никогда не бывали в плавильном цехе, представьте себе место, где воздух дрожит от жара, металл течёт как огненная река, а любой шаг требует максимальной собранности. А теперь представьте, что это – ваш рабочий день. Каждый день.
Меня зовут Ибрахимхалил Дюсенбаев, я мастер плавильного цеха. Да, каждый мой день такой, как описано выше. Мой участок – электрические печи, но по факту я отвечаю за весь процесс технологической смены. Рядом работают конвертерный и анодный участок – у каждого свой мастер, у каждого по два десятка людей, но все мы связаны одной задачей: получить медь чистотой 99,99 %.
Там, где кипит металл
2025
Специальный проект
время сбора
Наши ребята приходят заранее – минут за 40–60 до смены.
И так, чем же мы занимаемся?
— без аварий,
— без отклонений,
— с нормальным уровнем штейна,
— и с живыми, целыми людьми.
— без отклонений,
— с нормальным уровнем штейна,
— и с живыми, целыми людьми.
Обеденный перерыв у нас плавающий по времени. Чаще всего, с 12:00 часов. Столовая рядом, горячее питание есть всегда. Но у производства свой характер: штейн не подстраивается под расписание, а процесс идёт непрерывно. Поэтому некоторые ребята выбирают другой формат – пьют чай из термоса и перекусывают прямо на участке или же посещают столовую после окончания смены. Это вопрос привычки и удобства. Возможность пообедать спокойно у нас есть, просто каждый использует этот перерыв так, как ему комфортнее в рабочем ритме.
*Штейн — это промежуточный продукт металлургического производства при выплавке меди.
*Штейн — это промежуточный продукт металлургического производства при выплавке меди.
За показаниями следит оператор пульта: за процессом загрузки печи, температурным режимом, параметрами отходящих газов и системой газохода. Для каждого участка свои диапазоны технологических параметров оборудования. Если режим нарушается, его нужно быстро восстановить.
Но мастер – это глаза цеха. Он ведет общий контроль. Особое внимание всегда уделяется водоохлаждаемым элементам. Если расплав попадёт в них
это может вызвать паровой взрыв – эффект, похожий на «водородную бомбу». Термодатчики, конечно, помогают, но главный датчик – это человек.
Но мастер – это глаза цеха. Он ведет общий контроль. Особое внимание всегда уделяется водоохлаждаемым элементам. Если расплав попадёт в них
это может вызвать паровой взрыв – эффект, похожий на «водородную бомбу». Термодатчики, конечно, помогают, но главный датчик – это человек.
Каждый принимает своё рабочее место, проверяет состояние оборудования, чистоту, исправность и безопасность участка. Никто не делает это «для галочки»: каждый знает, что здесь ошибка – не просто ошибка.
В начале каждой смены я повторяю одно и то же.
«Парни, самое главное — безопасность. Давайте отработаем смену спокойно, без происшествий и вернёмся домой целыми и невредимыми».
Это не просто слова. У меня двое сыновей. Один горняк, другой металлург. Они тоже перед каждой сменой говорят: «Пусть всё пройдёт без происшествий». У нас так во всех семьях.
После проверки собираемся на инструктаж: обсуждаем задания на смену и объем предстоящей работы, расставляем акценты. И только потом за работу.
В начале каждой смены я повторяю одно и то же.
«Парни, самое главное — безопасность. Давайте отработаем смену спокойно, без происшествий и вернёмся домой целыми и невредимыми».
Это не просто слова. У меня двое сыновей. Один горняк, другой металлург. Они тоже перед каждой сменой говорят: «Пусть всё пройдёт без происшествий». У нас так во всех семьях.
После проверки собираемся на инструктаж: обсуждаем задания на смену и объем предстоящей работы, расставляем акценты. И только потом за работу.
Если объяснять простыми словами: мы работаем с огнём в его первозданном виде – жидким металлом. Температура здесь поднимается до 1350 градусов. Печь сегодня умная: автоматизация, дистанционное управление, датчики, компьютер. Но расплав остаётся тем же. Мне 62 года, я отработал на заводе 36 лет и видел это тысячи раз, а всё равно подхожу осторожно. Для тех, кто привык, это рабочий момент, а для человека со стороны – словно сцена из «Терминатора».
В цех заходишь – сразу начинаешь потеть и так до конца смены. На ногах – валенки, на теле – тяжёлый защитный суконный костюм.
Наш цех работает круглосуточно, в три смены: с 00:00 до 08:00, с 08:00 до 16:00 и с 16:00 до 24:00 ч.
В цех заходишь – сразу начинаешь потеть и так до конца смены. На ногах – валенки, на теле – тяжёлый защитный суконный костюм.
Наш цех работает круглосуточно, в три смены: с 00:00 до 08:00, с 08:00 до 16:00 и с 16:00 до 24:00 ч.
07:00
за работу
Идеальная смена – это не когда всё прошло быстро. Это когда ты сдаёшь её в том же состоянии, в каком принял:
08:00
время «плавающего» обеда
12:00
00:00
Помните, я говорил, что самое тяжелое – это конец смены?
конец смены
18:00
Когда медь готова, мы берём пробу, оцениваем её качество и передаём металл на анодный участок.
проба
Любой намёк на проблему – и мастер едет на место.
Это очень ответственная работа. Но ответственность и трудолюбие – традиции моей семьи. Мой дед был одним из первых, кто получал черновую медь в Карсакбае, за что был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Мой отец тоже работал на Карсакбайском медеплавильном заводе, 33 года отработал и вышел на пенсию.
Теперь вот и я готовлюсь к пенсии. Прежде всего хочу отдохнуть и восстановиться, уделить время семье и, наконец-то, пожить в спокойном ритме. Но это в будущем, пока нужно сдавать смену – как и перед началом мы с парнями проводим небольшое совещание – обсуждаем, как всё прошло, делимся планами и решаем вопросы. Мы уходим домой, но цех, конечно, не остаётся пустым – на наше место приходят другие люди.
Это очень ответственная работа. Но ответственность и трудолюбие – традиции моей семьи. Мой дед был одним из первых, кто получал черновую медь в Карсакбае, за что был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Мой отец тоже работал на Карсакбайском медеплавильном заводе, 33 года отработал и вышел на пенсию.
Теперь вот и я готовлюсь к пенсии. Прежде всего хочу отдохнуть и восстановиться, уделить время семье и, наконец-то, пожить в спокойном ритме. Но это в будущем, пока нужно сдавать смену – как и перед началом мы с парнями проводим небольшое совещание – обсуждаем, как всё прошло, делимся планами и решаем вопросы. Мы уходим домой, но цех, конечно, не остаётся пустым – на наше место приходят другие люди.
Потому что к концу смены силы уже на исходе, но расслабляться нельзя ни на секунду. Последние полчаса уходят на наведение порядка: следующая бригада должна получить чистое и подготовленное рабочее место. Здесь, на медеплавильном заводе, так принято — у каждого смена тяжёлая, и никто не перекладывает свою работу на других
Фото: «Казахмыс»
Фото: «Казахмыс»
16:00
начинается моя смена
График у конвертерщика — 3/2: три дня работы, два отдыха. На смену приходим заранее, примерно в 15:30, чтобы проверить конвертер: были ли поломки, как отработало оборудование, всё ли в порядке на площадке. На приём смены выделено 15 минут — уточняем, на каком этапе процесс, и только потом приступаем к работе.
Рядом работает помощник, который контролирует другие участки. Плавка длится около шести-семи часов, иногда — до восьми-девяти.
Рядом работает помощник, который контролирует другие участки. Плавка длится около шести-семи часов, иногда — до восьми-девяти.
Меня зовут Асылбек Калмекеев, я конвертерщик 6-го разряда. Моя основная задача – выплавка меди. Но если просто так сказать, это ничего не объяснит.
На смену приходит конверторщик
Проще говоря, я работаю с конвертером – огромной печью производительностью 100 тонн. Представьте: в неё заливают горячий штейн, добавляют руду, включают продувку, и начинается волшебство химии. Шлак всплывает наверх, медь остаётся внизу. Это похоже на гигантский сепаратор: сверху – «сливки», внизу – «молоко».
Ощущения здесь особенные. Работать рядом с расплавом в 1250 градусов нелегко, но в этом есть своя притягательность. Мой отец тоже работал у конвертера в советские годы и часто брал меня и брата на смену, показывал рабочее место. Мы смотрели на расплавленную медь и удивлялись, как вообще можно здесь работать. Потом сюда пришёл брат, а позже – и я.
Помню, когда в 2002 году в первый раз вышел на смену, впечатления были яркие: огромный конвертер, с одной стороны льётся медь, с другой — выливают шлак, краны снуют туда-сюда, шум, движения, бурная работа. Газ, горячо, жар, пламя. И я даже растерялся. А сейчас уже привык.
Наш род Калмекеевых знают все на заводе. У нас – династия. Мой отец, дед, дяди тоже работали на медеплавильном заводе.
Ощущения здесь особенные. Работать рядом с расплавом в 1250 градусов нелегко, но в этом есть своя притягательность. Мой отец тоже работал у конвертера в советские годы и часто брал меня и брата на смену, показывал рабочее место. Мы смотрели на расплавленную медь и удивлялись, как вообще можно здесь работать. Потом сюда пришёл брат, а позже – и я.
Помню, когда в 2002 году в первый раз вышел на смену, впечатления были яркие: огромный конвертер, с одной стороны льётся медь, с другой — выливают шлак, краны снуют туда-сюда, шум, движения, бурная работа. Газ, горячо, жар, пламя. И я даже растерялся. А сейчас уже привык.
Наш род Калмекеевых знают все на заводе. У нас – династия. Мой отец, дед, дяди тоже работали на медеплавильном заводе.
16:00
Периодично в цеху шумно и приходиться всё оценивать глазами и по показаниям приборов.
сдача смены
Любой намёк на проблему – и мастер едет на место.
Это очень ответственная работа. Но ответственность и трудолюбие – традиции моей семьи. Мой дед был одним из первых, кто получал черновую медь в Карсакбае, за что был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Мой отец тоже работал на Карсакбайском медеплавильном заводе, 33 года отработал и вышел на пенсию.
Теперь вот и я готовлюсь к пенсии. Прежде всего хочу отдохнуть и восстановиться, уделить время семье и, наконец-то, пожить в спокойном ритме. Но это в будущем, пока нужно сдавать смену – как и перед началом мы с парнями проводим небольшое совещание – обсуждаем, как всё прошло, делимся планами и решаем вопросы. Мы уходим домой, но цех, конечно, не остаётся пустым – на наше место приходят другие люди.
Это очень ответственная работа. Но ответственность и трудолюбие – традиции моей семьи. Мой дед был одним из первых, кто получал черновую медь в Карсакбае, за что был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Мой отец тоже работал на Карсакбайском медеплавильном заводе, 33 года отработал и вышел на пенсию.
Теперь вот и я готовлюсь к пенсии. Прежде всего хочу отдохнуть и восстановиться, уделить время семье и, наконец-то, пожить в спокойном ритме. Но это в будущем, пока нужно сдавать смену – как и перед началом мы с парнями проводим небольшое совещание – обсуждаем, как всё прошло, делимся планами и решаем вопросы. Мы уходим домой, но цех, конечно, не остаётся пустым – на наше место приходят другие люди.
Материал подготовлен совместно с Kazakhmys
© TengriNews, 2025
