Қазақша
Русский
English
Асель Аульбекова — специалист по финансовой грамотности и блогер. Подписчики привыкли, что она даёт советы, как правильно тратить и хранить деньги. Но недавно женщина выложила пост в соцсетях, в котором призналась, что у неё диагностировали рак. В интервью корреспонденту TengriHealth Асель откровенно рассказала, как диагноз изменил её отношение к жизни.
О диагнозе
"Надо бежать к онкологу и вырезать опухоль" — эти слова первое, что вспоминает Асель, когда я прошу её вернуться в февраль 2025 года, в момент, когда она узнала о болезни. Тогда ещё теплилась надежда, что всё обойдется: врачи давали шанс. Говорили, что некоторые пациенты годами живут с узлами в щитовидной железе, которые у нашей героини обнаружили примерно за полгода до этого.
— Не в моём случае, — разводит руками Асель. — Я делала УЗИ каждые три месяца, и на очередном мне сказали, что узел в щитовидке растет и кальцинируется. Рекомендовали сделать биопсию. Оказалось, что это злокачественная опухоль — папиллярная карцинома щитовидной железы. Это был момент, когда, как говорят, долбануло. Вчера давали шанс, а сегодня уже нет.
О признании
В октябре Асель выложила в своём блоге в Instagram честный рассказ об истории болезни, который увидели 240 тысяч подписчиков.
— Почему вы решили рассказать о болезни в соцсетях?
— Хочу, чтобы моя история стала примером для других. Считайте, что теперь я бренд-амбассадор чекапов. Я обнаружила рак на ранней стадии благодаря обследованию. Раз в год я хожу на осмотр к маммологу, эндокринологу, гастроэнтерологу, гинекологу. Делаю УЗИ, сдаю анализы. Самое страшное, что до недавних пор я слышала, — анемия. И в прошлом году шла к врачам с уверенностью, что рекомендации ограничатся назначением витаминов. И вот как всё обернулось.
Поэтому я вышла в соцсети и обратилась к подписчикам: "Ребята, следите за здоровьем". Рак до последнего практически не болит. Проходите бесплатные скрининги в поликлиниках.
И люди — знакомые и незнакомые — стали писать: "Спасибо, что поделились, я прочитала ваши посты и пошла на чекап". Я сто раз убедилась, что поступила правильно.
— В хайпе не обвиняли?
— Обо мне чего только не говорят — я привыкла к хейту. Но в тот момент получила волну безумной поддержки. Ни один человек не написал: "Пиарится даже на своей болезни". Люди проявили невероятную эмпатичность. Я попросила поддержать меня и написать в дайрект слово "любовь" — и получила тысячи сообщений. Прочитала несколько сотен — и не выдержала эмоционально: мы рыдали всей командой.
Об ошибках
Они тоже были, и о них Асель говорит честно.
Он учил с помощью силы мысли, медитации, погружения в энергетические волны лечить онкологию.
Асель признаётся, что сейчас бы никогда так не поступила. А тогда (диагноз на тот момент ещё не подтвердили) верила в эти практики и силу мысли. Купила у гуру несколько медитаций — каждая по 100 долларов — практиковала их.
И как раз через три месяца пошла на очередное УЗИ, на котором и сказали, что узлы растут. Ничего не рассосалось — наоборот.
О стадиях принятия
Дальше всё как у всех: множество врачей, клиник, попытка ухватиться за любой шанс: вдруг всё-таки не рак? Особенно Асель запоминалась одна из эндокринологов, которая прямо, без прикрас, дала понять: "Мало просто вырезать опухоль — это делать нужно обязательно — важно изменить образ жизни, иначе ничего не поможет. Сейчас проблема в щитовидке, потом раковые клетки попадут в другие органы".
— И тут ты задаёшь сама себе вопрос: "А почему, собственно, всё это со мной произошло?" Я и до болезни не пила, не курила, каждый день спорт, здоровое питание. Ты, как и все, проходишь стадии принятия и понимаешь, почему твой организм дал сбой.
— Вы себе ответили на этот вопрос?
— Из-за стресса. Раковые клетки живут в организме каждого человека, но иммунитет их подавляет. И когда организм перестаёт бороться, возникает онкология.
Я слишком много работала. Человек, который никогда не может себе позволить опоздать, не сделать вовремя, несет ответственность перед своими сотрудниками, — воплощение гиперответственности.
Я трудоголик: начала работать в 6 утра и закончу в 60 лет — это про меня. В 14 лет окончила школу, в 19 — первый университет, в 21 год — второй. Построила карьеру: образцовый корпоративный пони, работоспособность которого зашкаливает.
Но слова, которые врач сказала мне про образ жизни, зацепили за живое. Я поняла, что дальше так нельзя. "Чем вы любите заниматься", — спросила она. "Танцы люблю". "Запишитесь. Ходите хотя бы один-два раза в месяц".
— Записались?
— Всего несколько раз сходила. Образ жизни и отношение к самой себе изменить сложнее всего.
— Это совершенно не вяжется с вашим блогом: яркая инстаграмная картинка, успешный успех и образ женщины, у которой всё получилось.
— В финансовом плане у меня действительно всё получилось: можно сказать, что в 34 года я вышла на пенсию, потому что за девять лет смогла создать пассивный доход, которого мне хватает на жизнь. Я себя обеспечила, но не научилась держать баланс между работой и заботой о себе. Сейчас стараюсь его найти.
Об осознании
Асель рассказывает, что в этом году съездила в Японию — осуществила давнюю мечту — и эта поездка стала поворотной. Она проходила по 20-30 тысяч шагов каждый день. Одна. Наблюдала. Останавливалась. Думала. Прислушивалась к окружающему миру, к самой себе и внутренним ощущениям. Именно в Японии она осознала: нужно замедляться. И приняла решение сократить штат сотрудников и меньше работать.
— Не думали, что онкология вас зацепила как раз из-за чрезмерной активности в соцсетях, открытости, хейта, который неизбежен, когда ты публичная личность?
— Мои хейтеры — это создатели и клиенты финансовых пирамид, которых я открыто разоблачала в своём блоге. После одного из таких постов в мой директ в Instagram пришло около 2000 проклятий и 5000 неприятных комментариев. Моя команда замучилась их удалять. В какой-то момент я махнула рукой: "Оставьте" — и несколько дней не заходила в соцсети, чтобы не читать, как поливают грязью меня, моих детей и родителей. Желают мне и им смерти и всех болезней, которые только могут быть.
В тот момент я уже знала про опухоль. Знала, что она растет и что становится тверже.
Но люди не знали. И когда я объявила о болезни, естественно, все вспомнили историю с финпирамидой. Кто-то потирал руки: "Вот она — кара". Но я в кару не верю.
Об отношении людей
Асель рассказала о болезни полтора месяца назад, и за это время ей позвонили и написали сотни человек — знакомых и совершенно посторонних. И она поняла: те, кто лично пережил онкологию, советовали: лечись по протоколу. А люди, у которых такого опыта нет, советовали тысячу и один способ излечиться.
Скидывали номера целителей, рецепты чудо-средств, говорили про непроработанные травмы и обиды.
— Какое сообщение больше всего запомнили?
— В личку написала женщина, у которой был один-в-один диагноз. Она рассказала, что три года назад ей сделали операцию и сейчас с ней всё в порядке. И я подумала: "Значит, и у меня всё будет хорошо". Хотя всё нет так просто: за полгода в моей щитовидке вырос второй узел — вторая злокачественная опухоль, которая тоже закальцинировалась.
— Что вас удивило?
— Часто пишут: вы не похожи на человека, у которого обнаружили онкологию. Мне кажется, люди думают, что я должна страдать, обливаться слезами, лежать в кровати и вообще не двигаться — бледная и серая, как мышь...
На самом деле, наоборот, жизнь после диагноза не то чтобы лучше стала: у меня сместился фокус с работы на саму себя. Раньше всё мое существование было посвящено работе: а она как газ — заполняет все пустоты. Сейчас всё иначе: я сначала живу, а потом работаю.
Моя жизнь как будто бы стала ярче. Каким бы парадоксальным это ни казалось. Я никуда не спешу, прислушиваюсь к себе и благодарю каждый день. Хотя всё это вообще не про меня. Сказали бы мне год назад, что, засыпая, я буду думать не о предстоящих завтра встречах и делах, а мысленно говорить спасибо себе и всему, что со мной произошло... я бы рассмеялась.
— А сейчас?
— Мой мозг и сейчас взрывается: "Чем мы занимаемся? Мы сейчас реально лежим и 10 минут благодарим сегодняшний день". До 38 лет я жила прагматичным умом и считала, что всё, что у меня есть, — результат исключительно труда.
Она помогает мне смещать фокус с болезни. Потому что от неё ты никуда не уйдёшь.
Мне тяжело перестраивать себя на более расслабленный образ жизни. Оказывается, я не приучена к тому, чтобы просто лежать и ничего не делать. Учусь расслабляться. Я думаю, лучшее, что со мной случилось в этом году, — биопсия, которая подтвердила злокачественную опухоль.
— Лучшее?
— Если бы в мою жизнь не пришла онкология, я бы не научилась прислушиваться к своему телу. Не обратила бы внимание на свой образ жизни. Возможно, я бы так и бежала куда-то, как передовая лошадь в колхозе, пока, простите, не сдохла бы. И до конца была бы уверена, что смысл существования в труде.
— Ну, наверное, кто-то скажет: "Ей легко рассуждать, у неё деньги есть".
— Прекрасно понимаю, но уверена, что в любой ситуации человек может перестроить отношение к себе. Лучшее, что я сейчас себе позволяю, — это проводить больше времени с детьми. Мы гуляем, вместе рисуем, ходим в кино. Можно просто выйти в парк, выехать на природу — это ведь каждому доступно, но не каждый это себе позволяет, пока не прижмёт.
О конечности жизни
— Наверное, всё равно невозможно избавиться от мыслей о болезни?
— Очень тяжело, особенно когда у тебя две маленькие дочки, которые полностью от тебя зависят: это уже другая степень ответственности. И ты думаешь: неужели есть вероятность, что я не увижу, как они окончат школу? Как они выйдут замуж? Я что, своих внуков не понюхаю?
Я понимаю, что никто ни от чего не застрахован. Но мы живем каждый день, не думая о конечности жизни. И когда ты слышишь диагноз и она становится осязаемой... Она просчитана математически, как прогноз по выживаемости при каждом онкологическом диагнозе.
Месяца четыре назад, ещё до моей поездки в Японию, дочь меня спросила про смерть. Я рассказала детям, что болею, но без подробностей — они даже в силу возраста их не поймут. Дочь тогда спросила: "Мама, а до скольких лет ты проживёшь?" — "Дочь, я постараюсь прожить до 100 лет. Буду заниматься спортом, хорошо питаться, чтобы оставаться здоровой", — ответила. "А зачем людям так долго жить?"
Я сначала растерялась.
С детьми, с родителями, с моими будущими внуками. Я хочу видеть, как растут и меняются мои дочки. Как я сама становлюсь старше. Это самое важное.
О лечении
В середине января Асель поедет на операцию в Санкт-Петербург, там есть клиника, которая специализируется на лечении заболеваний щитовидной железы. И хотя нужную операцию можно бесплатно сделать и в Казахстане, Асель всё ж решила довериться врачам, которые занимаются только щитовидкой.
— Я буду честно описывать все этапы: операцию, химиотерапию (если она все-таки понадобится), реабилитацию. Хочу, чтобы люди увидели, что такое онкология, и хотя бы немного изменили отношение к этому диагнозу. Пока оно однозначное: рак — это конец, пора писать завещание.
— А для вас?
— Для меня это не приговор. Мой рак обнаружили на ранней стадии, пока метастазы не расползлись по лимфоузлам. Надо грустить, узнав, что у тебя рак, а я радовалась. Врачи объяснили, что онкология в щитовидке меньше всех метастазит. Хуже, когда опухоль в груди, желудке или кишечнике. Ты находишь плюсы даже там, где, казалось бы, один сплошной минус. И потихонечку топишь в себе прежние привычки и формируешь новые.
Я не буду кривить душой и говорить, что теперь моя жизнь кардинально изменилась. Я продолжаю работать — без этого не получается. Но стараюсь иначе расставить приоритеты, потому что хочу увидеть, как вырастут мои дети...
Читайте также:
"Ты живешь не зря". Честные истории о донорстве костного мозга
"Последние камни добрасываю". Разговор с одним из старейших врачей Казахстана о возрасте и профессии
"Когда я буду ходить?": казахстанцы смогут бесплатно пройти тест на "смайликов"
"Выжить в Алматы на 55 тысяч": онкопациентка пытается "отсудить" инвалидность
20
+7 (777) 001 44 99
