Как казахи невест провожали - Келін түсіру

Продолжим знакомство с традициями и обычаями наших предков, которые собраны в моей новой книге "Қарашаңырақ". Сегодня – окончание рассказа о том,

Как казахи невест провожали. Часть II.

Другие главы книги "Қарашаңырақ"

"Келін түсіру" переводится как – "привести невесту в новый дом". По смыслу. При этом ее не подвозили к самому подъезду юрты на кортеже из праздничных повозок в шестьсот лошадиных сил каждая, а просили сойти с лошадки подальше от аула, чтоб она могла размять ножки вместе со своими подружками и женгешками, и пройтись пешочком. Полюбоваться, так сказать, красотами природы.

Иногда на окраине ставили юрту, и невеста ночевала там. Но теперь уже с новыми родственницами. В ауле она появлялась только на следующий день. К тому времени и жених уже успевал воротиться. Он должен был в любом случае опередить ее.

Встречали делегацию невесты уже местные: опять же шутками-прибаутками, песнями-плясками, шашу…

(Драки на этот раз уже не было).

А насчет шашу. Между прочим, тут есть что сказать.

Видите ли, в чем дело. Из традиций прошлого шашу прочно закрепился в народном сознании. Сам обряд символизирует, если можно так сказать, небесную манну. Когда на молодых льется дождем божественная благодать. Как известно, во время торжества виновников принято осыпать сладостями. И монетами. Чтобы жизнь была сладкой и сытной. Традиция эта популярна и в наши дни. Однако, проводя ее, надо помнить, что делать это следует весьма осторожно. Без лишнего азарта. Не выкрикивая громких имен и не призывая в помощь духа предков. Особенно монеты. Да и конфеты тоже бывают разные. Попадаются конфеты размером с увесистый булыжник. Во избежание недоразумений и в целях сохранности невесты с женихом нужно заранее сделать отбор конфет с монетами, определить их суммарный вес и только потом приступать к шашуметанию. И надо проследить, чтобы метанием занимались люди опытные и проверенные. Хорошо бы бабушки…

Помимо всего прочего, необходимо знать, что нельзя кидаться кусочками торта и остатками пирожных, как это, к примеру, делается в некоторых дурацких американских фильмах с участием таких прожженных холостяков как Ричард Гир и Джордж Клуни… Эти персонажи до добра не доведут. Они имеют отрицательную ауру и с точки зрения казахской ментальности – повторение американских традиций может привести к хаосу и неразберихе, а казахские дочки так и останутся незамужними.

Теперь дальше.

После обязательного шашу невесту заводили в покои. Там ее ждал "шымылдық".

Не пугайтесь, шымылдық это не хмурый мужик с грязными мыслями в голове. Это – тонкая такая занавесочка в виде театральных штор (ширма). Невеста устраивалась за ней как в игрушечном домике и ждала.

Нет, не жениха она ждала. Она ждала, когда все соберутся на пир. А казахи, сами знаете, как собираются. Пока мужики все вымоют головы, причешутся, побреются и разгладят бабочки к смокингам, пока женщины выберут платье, туфли, пока накрасятся и напудрятся… А надо еще скот подоить, по сараям их запереть, навоз в кучу собрать, детей всех умыть и уложить…

Впрочем, возможно, я слегка утрирую. Но главное, что в этот день никто не работал. Всем хотелось отчаянно "шаркнуть по душе" и "устроить небольшой забег в ширину!" То есть всем хотелось немножечко праздника.

Короче, когда все собирались, солнце уже клонилось к закату и невесту, наконец-то, выводили на люди.

Выводили в торжественной обстановке. Правда, без гимна. Без труб. Фанфар тоже не было. Пел один, специально подобранный, красноречивый и голосистый жырши (акын). Эта песня называлась "беташар" – "открывание лица" – и условно делилась на три части. В первой части певец расписывал достоинства невесты, тем самым как бы знакомя ее с новыми родственниками. Во второй части в незлобивой форме описывался устав, согласно которого невеста теперь должна будет жить. То есть, буквально – "не хмуриться, не грустить, не киснуть, не сплетничать, не читать желтых газет, не смотреть бесконечные сериалы, не пялиться в сотовый телефон, не чатиться с подружками, не зависать на тупых сайтах, постоянно светиться лучезарной улыбкой, быть послушной, немногословной, трудолюбивой, пахать до дому и так далее". ("Так далее" – самый важный раздел).

В третьей части своей ознакомительно-познавательно- информативно-дидактической песни жыршы представлял невесте ее новую родню.

А невеста все это время пряталась за вуалью (фатой, платком, покрывалом). И пока жырши пел, она должна была кланяться. Кланяться тому, о ком пел жырши. А пел он опять же не легкомысленную "астанадажоқжоқ" и не банальный "негеменітүсінбейсің".

Он представлял невесте всех ее новых родственников и о каждом говорил только в превосходных тонах. "Естессно", о плохих качествах и некоторых щепетильных моментах жырши благоразумно умалчивал. Если по-честному, он мог, конечно, вставить пару куплетов о невозвратных кредитах или об уголовном прошлом какого-нибудь "брәтішке" жениха, но он этого не делал. Не мог он и воспеть тайны офшоров и недавний коррупционный скандал вокруг папаши. Все это оставалось "на потом", для кухонных откровений. А тут, на тое, при такой аудитории, при таком скоплении народа, где могли прятаться представители спецслужб, петь принято было только о хорошем. Даже если его было мало. Но певец на то и певец. Он должен был заранее все пробить и разузнать, если нет, то поднатужиться и найти, и потом уже как следует подготовиться и воспеть. Да так, чтобы и тени сомнений не осталось. Чтобы каждый, послушав, подумал – да, это самая классная семья в округе! Повезло же невесте!

Как только певец произносил новое имя, невеста делала грациозный книксен и в этот момент слегка приподнимался уголок ее платочка. Это она как бы посылала воспетому господин-у (-динше) привет – сәлем. И в этот самый момент воспеваемый (-емая) родственник (-ца) должен был выкрикнуть во всеуслышание – что он дарит невесте. И люди должны были сделать большие глаза, выпучиться, восхититься, защелкать языками и обхватить голову руками. Или же, наоборот, выразить недовольство продолжительным гулом и свистом. Это если родственник попадался скупой и "зажал".

Между прочим, когда-то кланялись женихи. Правда, такое происходило задолго до свадьбы. В период выплаты калыма. А иной раз случалось так, что сватовство растягивалось на несколько лет. Года на три примерно. Пока жених полностью не расплатится за свою невесту. И пока он не стал ей законным мужем, он обязан был посещать ее урывками. И всякий раз привозить с собой подарки всем ее родным и близким. И кланяться. Всем, кто ему встретится по пути.

Обычно, зная о будущем визите жениха, родственницы невесты ставили ему юрту неподалеку от аула. Жених приезжал и кланялся тем, кто эту юрту собрал – тәжім по-казахски. Кланялся он и тем, кто мог от него потребовать проявить к себе уважения. А потребовать такое мог всякий (не только местный гаишник) – или же всякая, – что имели отношение к невесте.

Вообще жених должен был вести себя скромно и учтиво. Он должен был казаться робким и учтивым. Ему нельзя было до свадьбы попадаться на глаза будущему тестю или теще. Завидев их, он стремглав бежал куда-нибудь подальше, в кусты, и тихо там сидел.

Все то время, пока он находился в ауле невесты, над ним постоянно шутили. Его дразнили и задевали. Он даже питался отдельно. Его подкармливали украдкой сердобольные женгешки. За это он их отдельно благодарил. И все это время он должен был стойко переносить все эти издевательства и кланяться, кланяться, кланяться...

Сейчас я думаю: может и хорошо, что эту традицию у нас потихоньку забыли. И теперь кланяется только невеста. Ну и в самом деле – что с того? С нее же не убудет. Тем более, что всякий раз, когда невеста сегодня кланяется, ей преподносится көрімдік. (Мы уже знаем, что это такое. Гонорар за погляд). В этом смысле невесты, скорее всего, не против, если у жениха их оказывалось много. Родственников, я имею в виду. Ведь с каждым таким поклоном мысленно ведется подсчет и гонорар растет в геометрической прогрессии.

Но как бы то ни было – всему в этом мире наступает конец. Заканчивалась и песня беташар. Сегодня вторая и третья части этой ознакомительной песни поменялись местами. Теперь устав озвучивается последним. Жырши перечисляет права и обязанности невесты: какой ей теперь следует быть, что ей надлежит делать, а чего не делать, как себя вести, как наливать чай, как кипятить самовар, как украсить дом, как одеваться, как ходить, как садиться, как говорить, как молчать, и в красках описывает, какой прекрасной теперь будет у ней жизнь.

После разминки с беташаром, жырши грифом домбры приоткрывал лицо невесты. В некоторых регионах фату снимала матушка жениха. Обнимала-целовала, желала счастья и отдавала присутствующим женщинам на растерзание. Те рвали ее на части и уносили с собой. Фату я имею в виду, а не невесту. Дома они обвязывали оторванным кусочком посуду, в которой хранился кумыс (шубат, айран, молоко, пепси-кола, самогон) и в тайне желали: "Бие қысырамас". Это означало вкратце: да не усохнет вымя у нашей кобылицы и да уродится у нашей коровы еще один теленок! Вот таким был этот обряд.

Сегодня этой тряпочкой, оставшейся от платочка, можно обвязать, допустим, кубышку, в которой припрятаны деньги на черный день. Или же привязать ее к ножке служебного кресла, на котором сидит дражайший. И пожелать про себя: да не усохнет дно нашей кубышки, да удержится муж мой в своем кресле до новых времен, да нехай растет его кресло года в год и да вознесет его на самый верх!

Ну а потом начиналась сама жениховская свадьба.

А свадьба для казаха это вам не хухры-мухры! Для некоторых это самый настоящий смысл жизни.

Интересно, что когда-то, через несколько дней после свадьбы, отец мужа или даже его дед, надевал на голову невесты уздечку, брал ее под уздцы и водил вокруг дома. Этот обряд назывался жүгіну. Символически он означал, что девушка теперь "обуздана". То есть, она теперь послушная и управляемая, а не то, что некоторые...

Неуправляемых и непослушных жен казахи не любили и называли жүгенсіз. То есть, беспредельщица. Отмороженная. Словом, косячница по жизни. И это был приговор. За это могли даже "спросить". Или просто развестись и отправить обратно, к родителям. При чем все ее приданое оставалось у бывшего. То есть, залог был невозвратным. Но такое происходило очень редко и только в крайнем случае. Обычно, казахские жены были самыми лучшими женами в мире. Самыми послушными, самыми управляемыми и самыми терпеливыми. И это тоже научно доказанный факт. Хотите удостовериться?

Об этом в следующих главах...