Как казахи провожали невесту - Қыз ұзату

Продолжим знакомство с традициями и обычаями наших предков очередной главой из моей новой книги "Қарашаңырақ". Итак, поговорим о том,

Как казахи невест провожали

Часть I

Свадьбы проводились обычно две. Одна невестина, вторая – жениховская.

Накануне первой свадьбы (ұзату той) невесте предстоял торжественный обход родни. По данному непростому маршруту она отправлялась, как правило, не одна, а со своими близкими подружками или же с женой старшего брата (жеңге). Они не особо вмешивались, собственно, в проведение обряда и служили ей просто в качестве моральной поддержки. Обход проводился под аккомпанемент песни – сыңсу. А сыңсу, я вам скажу, это не очередная бессмысленная однодневка, чем заполнены сегодня по самые не хочу бесноватые информационные шлюзы. Это трогательная девичья песня, в которой поется:

- о родимом крае,

- о счастливом босоногом детстве,

- о замечательных стадиях взросления,

- об окружающей природе, которая самостоятельно занимается ландшафтным дизайном,

- о великой стране, которой завидуют соседи, и чьи политики поражают весь мир своей мудростью и дальновидностью,

- о беззаботной юности, проведенной в родном доме, в окружении таких замечательных людей, какими являются… идет перечисление.

Кадр из фильма "Кыз жибек"

В припеве звучит пожелание, чтобы ее не торопились вычеркивать из списка родных и близких, что она еще готова выступить в основном составе и что она еще вполне может пригодиться в случае чего и чтобы ее не забывали и навещали. Зачем нужен был такой припев? А затем, что по традиции невеста не могла посещать родной дом в течение года.

Это как призыв в армию. (Правда, в армию раньше забирали на два года. Морфлот – три).

Во время исполнения этой песни разрешалось плакать. Более того – плакать даже предписывалось, иначе люди могли подумать, что невесту просто распирает от счастья. Что она не может скрыть своей радости. Что, наконец-то, настал тот день, когда она навсегда избавится от этих постылых физиономий, окружавших ее с самого рождения. Что теперь пусть другие собирают кизяк по округе и доят в потемках коров. Что достали ее все эти предписания и запреты, традиции и ритуалы. Что в гробу она видала…

И плакать надо было не абы как, а – высокохудожественно. Ни в коем случае не навзрыд, а радостно, с легкой грустинкой. И чтобы искренно и задушевно. Все-таки не на фронт отправляешься и не на войну. Хотя как сказать. Тут уж кому как повезет.

Пока девушка пела, ей собирали в мешочек подарки. На дорожку, так сказать. Не беда, если у девушки не оказывалось голоса или слуха. Или же голос был, но – бас. Или баритон. Все равно это никого не смущало. Тут важна была сама символика момента и она – символика эта – скрашивала все, ретушировала и маскировала.

Впрочем, такого просто не могло быть. Это я насчет вокальных данных. Всем давно известно, что казахи – чемпионы мира по песням. Это мы умели делать лучше всех, ярче всех и громче всех. И с этим смирились все. Потому что мы пели в любых условиях. И при любом настроении. И по разным причинам. Мы, можно сказать, даже разговаривали песнями. Взять хотя бы тот же айтыс.

Всем известно, что это состязание поэтов-певцов. Они соревнуются во взаимных оскорблениях. Причем на людях. При большом скоплении народа. В празднично-игриво-шутливой форме. Выигрывает тот, у кого это лучше всех получается. То есть у кого круче всех проявляется способность прилюдно обличить, унизить, обсмеять и оплевать. Естессьно, победителем восхищались, его превозносили и слегка побаивались. Он пользовался всеобщим признанием и авторитетом. О нем слагались песни и легенды. Говорили, что он, как никто другой, умеет, как можно заковыристее обложить своего оппонента, вывести его на чистую воду, выставив его неудачником на всю степь. Поэтому у нас, у казахов, лучшие в мире песни и лучшие в мире тексты к этим песням. Ну и голоса, естественно. По-моему, с этим утверждением не стоит спорить и надо просто смириться как с давно существующим неоспоримым фактом. (Кыргызы, к примеру, давно смирились).

И что характерно, пели мы при любых обстоятельствах: хорошо нам или плохо, бедные мы или богатые, больные или здоровые. Песней мы отвечали на хулу и хвалу. Пели в радости и в горе. При наличии темы и при отсутствии таковой. Жаль, что сейчас все это подзабыто. А как было бы здорово!

Вручили тебе, к примеру, медальку в Акорде к очередному юбилею Нурсултана, так ты не просто молча грудь подставил, а поднял голову и запел! В благодарность. Оду какую-нибудь. А там еще и акустика хорошая. Авось кто и подхватит! (Подхватят, зуб даю).

Или же, скажем, обломилось тебе счастье и выиграл ты тендер – тут же сочинил на ходу пару куплетов и сбацал перед тендерной комиссией. Во славу! Частушку тендерную.

Или же в суде припаяли тебе несправедливый срок – а ты им песней в ответ! Наотмашь! И пусть знают. Пусть запомнят. И пошла песня в народ.

Жаль, конечно. Усох источник. Приуныл народ. Измельчал. Сейчас не то чтобы спеть складно, пару слов речитативом связать не могут. Стыдоба!

Но что-то я отвлекся. Вернемся к невесте.

Когда калым был весь выплачен и все материальные вопросы сняты, в свадебной юрте начинались приготовления. Невесте расплетали все ее девичьи косички, снимали брошь (шаш керме), которой они фиксировались на затылке, и сплетали заново – но уже в две косы. Причем концы кос сплетались вместе. Это означало, что молодые в будущем будут единым целым и связь их будет неразрывной.

Кадр из фильма "Кыз Жибек"

Надевали саукеле. И вот тут начинались сложности. Дело в том, что само надевание саукеле не должно было случиться просто так. Невеста должна была сопротивляться. Ей якобы не хотелось прощаться с беззаботной юностью и до самого конца теперь тащить ярмо, стирать за кем-то грязные вещи, готовить еду, мыть посуду, рожать детей, воспитывать их, возить по воскресеньям на английский… Одним словом: "Зачем мне такое счастье?!" Но женгешки настаивали, и начиналась борьба. Что-то вроде финала чемпионата мира по казакша курес. Короче, возня затевалась нешуточная. Доходило до синяков и шишек. А бывало и того хуже.

В любом случае, навалившись всей толпой, женгешки надевали-таки саукеле. Кстати говоря, незамужним нельзя было участвовать в этой свалке, то есть в надевании свадебного головного убора. Нельзя было даже просто примерить и посмотреться в зеркало. Нельзя было сделать селфи. Иначе плохо будет – засидишься в девках.

А в это самое время, пока в юрте шла борьба с надеванием саукеле, к аулу невесты, опять же по традиционному сценарию, приближалась колонна сватов со всеми своими многочисленными родственниками. Возглавляла колонну матушка жениха. Делегация везла с собой кучу подарков и скот – той малы. Делегаты предусмотрительно обходили юрту, где проходил финал чемпионата мира по рестлингу. Они направлялись к отцу невесты. Дверь в эту юрту открывал жених – поскольку он уже был, так сказать, "в законе". А такое, как известно, позволялось только ханам и султанам (в обычной жизни дверь гостям открывал сам хозяин).

Затем начинался собственно праздник, сопровождавшийся песнями-плясками, шутками-прибаутками, чревоугодием и беззлобным мордобоем. В какой-то момент сторона невесты самым коварным образом "воровала невесту". Это тоже часть сценария. Обряд назывался "қыз қашар" – "побег невесты". Невесту воровали и где-нибудь прятали. Сторона жениха должна была срочно выступить на поиски, вычислить по следам, найти девушку и отбить ее у "воров". Снова затевалась небольшая свалка с полюбовной дракой. Такое, знаете, шуточное месиво. Тартыс называлось. В этом тартысе кому-то могли в шутку сломать нос. Или руку. Кто-то отделывался изодранной в клочья одеждой. Но на это опять же никто внимания не обращал. Подумаешь, нос. Подумаешь, рука. Или ребро. Зато как весело! Умели же люди отдыхать душой и телом! Подумаешь, "стороны понесли небольшие потери в живой силе и технике". Зато сколько эмоций! Сколько живых впечатлений останется в памяти!

Мочилово опять же сопровождалась пением (говорю же, пели по любому поводу!). Согласно договоренности сторона жениха должна была победить в любом случае. Так что это была, в некотором смысле, игра в поддавки. Полагаю, если бы вам пришлось жить в те благословенные времена, можно было с легким сердцем делать заранее солидные ставки в любой букмекерской конторе. Куш был бы обеспечен.

Такой зарубон за невесту, понятное дело, мог продолжаться до утра. И тут нужна была выдержка. Находчивость. Если перебить, перепеть и перебороть команду невесты не удавалось, тогда команда жениха пускалась на хитрость. В запасе оставалась древняя казахская небитка – ритуальный выкуп.

В девять чаш раскладывали девять вариантов разной еды. Предлагали попробовать. А отказываться от пищи нельзя ни в коем случае – грех. Таким образом, весь этот экшн заканчивался тем, что меняли невесту на еду и у праздника открывалось второе дыхание. Не то чтобы затевали войнушку заново. Нет. Теперь веселились по-мирному.

Между прочим, когда-то наши предки красиво танцевали. Мне, к примеру, нынешние танцы не очень того… по душе. Мне лично нравится, как танцуют грузины. Или абхазы. Или дагестанцы. Кавказцы, одним словом. Наши танцы на их фоне выглядят как-то вяловато. Даже знаменитый қара жорға. Не знаю, может, я не прав, но это опять же на мой субъективный взгляд.

А когда-то наши прадеды здорово танцевали. Красиво. И об этом остались многочисленные свидетельства. Просто танцевальная традиция была прервана в восемнадцатом веке. Не до танцев было. Вначале джунгары прибыли с претензиями. Потом напали волжские калмыки. Потом – яицкие казаки. Башкиры… Потом все остальное… И пока воевали с теми да с этими, пока выбирались из исторических вихрей, про танцы забыли. За это время сменилось несколько поколений. Поэтому в памяти сохранились лишь небольшие танцевальные отрывки, да и то у тех, кто в свое время бежал за кордон.

Кадр из фильма "Кыз Жибек"

Заканчивалась свадьба торжественными проводами. Наиболее уважаемая женщина заворачивала в лоскуток кусок мяса и трижды водила им над головой невесты. Это делалось для того, чтобы вместе с невестой из дома не ушло счастье. Затем отец обращался к дочери с вопросом: "Чего ты, душенька моя, хочешь?" И доча могла забрать с собой все, что пожелает. Потому что это было ее "последнее желание" в родительском доме и оно непременно исполнялось. Потом отец сажал дочку в седло, брал лошадь под уздцы и передавал жениху. И напоследок в обязательном порядке высказывал молодым свои напутствия. И все. Караван сватов отправлялся обратно. Но жених все еще оставался в ауле тестя. Он должен был еще раз символически посидеть с ним за одним столом. Поскольку "не чужие уже" и он "теперь сын".

С приходом ислама кое-какие вещи видоизменились (к примеру, добавился обряд "неке кию"), а кое-что утратило актуальность и забылось. Об этом тоже стоит поговорить, но лучше в следующий раз.

После свадьбы қыз ұзату следовала традиция – келін түсіру. Не в смысле "опустить невесту", как многие тут могли нехорошо подумать, а в другом – более благородном смысле. По сути, это и есть вторая свадьба. Жениховская. Она как бы и главная.

Продолжение следует…