Никакого свободного курсообразования в Казахстане нет и быть не может - эксперт

Директор ТОО "BRB Invest" Галим Хусаинов на своей странице в Facebook рассказал, почему тенге не может находиться в свободном плавании, передает корреспондент Tengrinews.kz. Эксперт признает, что никакого свободного курсообразования в Казахстане нет и быть не может.

"Почему так происходит - на это имеется множество факторов, и в принципе, с учетом того, что в Казахстане нет нормального денежного рынка, и при ограниченном количестве игроков сформировать свободный рынок достаточно сложно. Если бы он действительно был бы свободным, курс бы у нас колебался в диапазоне 250-400 в зависимости от цен на нефть и прочих факторов", - считает аналитик.

Хусаинов констатирует, что управляемый курс необходим для выполнения определенных государственных задач. "Если быть еще более точным, то у нас сейчас идет скрытое обесценение валюты. Во-первых, для поддержания государственного бюджета. Очевидно, что дефицит бюджета в Казахстане, кроме как за счет обесценения валюты, ничего лучшего не придумали. Во-вторых, для поддержания экспортеров и текущих производителей. Обесценивая валюту, мы обесцениваем стоимость трудовых ресурсов, и тем самым, наши производители получают условную помощь конкурентоспособности. В-третьих, за счет снижения курса происходит реальное сокращение бюджета", - добавил эксперт, пояснив, что постоянное обесценение валюты имеет свой предел и из плюса можно запросто получиться минус.

"Само обесценение не должно быть инструментом экономической политики, так как у любого обесценения имеется своя природа, почему так происходит. Если вдаваться в экономическую теорию, то обесценение - это есть результат снижения конкурентоспособности экономики за счет падения производительности труда и имеющихся ресурсов. В Казахстане общая производительность труда исключительно держалась на высоких ценах на нефть, цена на нефть падает, и падает производительность труда. Все отрасли, кроме горнодобывающей (куда включается и нефть), у нас неконкурентоспособны в силу множества факторов. Чем меньше доля трудовых затрат в добавленной стоимости, тем меньше курс подвержен влиянию", - рассуждает аналитик. 

Он пояснил, что если в мире сокращается доля труда в добавленной стоимости, то товар становится более конкурентоспособен. "А чтобы догнать конкурентоспособность в такой экономике, нужно снижать трудовые затраты, так как физически сократить заработную плату сложно, то, производя девальвацию, мы производим скрытое снижение стоимости трудовых ресурсов. Например, в стране Х и в стране Y есть производство молока. Одинаковое стадо в 1000 голов. В стране Х и в стране Y была одинаковая технология производства молока и одинаковые трудовые затраты. На обслуживание коров обе страны использовали по 100 человек и заработная плата была у каждого по 300 условных единиц. Итого в месяц затраты составляли 30 тысяч условных единиц, а в год - 360 тысяч условных единиц", - отметил Хусаинов.

"Страна Х - развитая страна и придумала дойные аппараты, в результате которых нужно не 100 человек, а 10 человек, - продолжил объяснять аналитик. - Срок службы каждого аппарата - 5 лет. Для данного стада нужно 10 аппаратов стоимостью 50 тысяч условных единиц. Дополнительные затраты на каждый аппарат в год составляют 10 тысяч условных единиц. Нехитрыми расчетами получаем, что у страны Х годовые затраты становятся не 360 тысяч, а 236 тысяч условных единиц. Значит, чтобы стране Y быть конкурентоспособным, нужно обесценить свою валюту на 35 процентов". 

По его словам, примерно тоже самое происходит и с казахстанской промышленностью, страна постоянно находится в догоняющих условиях. "Дешево нам никто технологии не продаст, а если продаст, то дорого и у нас все-равно будет дороже себестоимость продукции. Но из-за сокращения производительности труда, падает покупательская способность населения и падает качество жизни. Нефть - это ресурс, и за счет нашего исключительного ресурса и его ограниченности и происходил наш рост производительности труда", - подчеркнул специалист.

"Например, у страны Y есть ресурсы в ограниченном количестве, а у страны Х есть спрос на них. И вроде как, так как другого предложения нет, страна Х покупает ресурс за дорого, но тут появляется страна Z, которая предлагает данный ресурс в два раза дешевле страны Y, и производительность труда и качество жизни в стране Y падает моментально, так как продукт становится не уникальным, - привел еще один пример аналитик. - Это относится ко всему, но если в развитых странах нет зависимости от одного продукта и если один товар дешевеет, то на экономику в целом это оказывает минимальное влияние, в отличие от моноэкономик". 

По его мнению, так как в стране есть предельное замещение труда капиталом, то у девальвации также есть предел обесценения и дальнейшее обесценение будет иметь влияние только на инфляцию в стране. Хусаинов считает, что у нас это и происходит сейчас.

"В конце прошлого года и начале этого года правительство дало четкий ориентир, что при снижении цен на нефть тенге обесценивается, и при подорожании нефти - тенге дорожает. Последние несколько месяцев мы замечаем, что такая зависимость исчезает, и сейчас если нефть дорожает, то тенге стоит столько же, а если нефть дешевеет, то тенге также дешевеет. Это в итоге приведет к тому, что про дедолларизацию можно вообще забыть, про снижение ставок на рынке кредитования можно забыть и про инфляционное таргетирование тоже можно забыть, и про рост покупательской способности. Единственно, что получаем - это снижение дефицита бюджета и мифическое увеличение конкурентоспособности отдельных отраслей промышленности", - констатировал Хусаинов, добавив, что в условиях обесценения можно забыть и про индустриализацию, потому что при отложенной инфляции стоимость нового оборудования будет долго отбиваться.

Что касается мер, которые нужно предпринять в сложившейся ситуации, по мнению эксперта, надо все-таки дать рынку возможность определять стоимость тенге, но при этом установить какой-то коридор, когда Нацбанк может выходить на рынок для поддержания. "Оптимальный коридор сегодня при текущей волатильности на рынке нефти - это плюс/минус 15 тенге. Но это условно, и эту цифру нужно хорошо изучить. В любом случае, когда будет коридор, который ниже текущих ставок по депозитам, это позволит переворачиваться из долларов в тенге безболезненно и потом с каждым кварталом можно этот коридор расширять", - подытожил Хусаинов.

Ранее Хусаинов развеял некоторые мифы о казахстанской экономике. В частности, первый миф касается нефтяных доходов, которые не формируют государственный бюджет. "Формируют за счет целевых трансферов из Национального фонда, а также из Нацфонда под видом покупки облигаций государственных компаний финансируются и другие проекты. Другое дело, что облигации показываются как активы, поэтому мы не видим их как расходы. Это обычные облигации в портфеле национального фонда", - пояснил тогда Хусаинов. Второй миф относится к тому, что за счет программ по индустриализации экономика уходит от нефтяной зависимости. "Не уходим, а, наоборот, еще больше в нее входим. После того, как нефтяные доходы даже в пиковые цены не давали уже нужного поступления налогов, ввели ЭТП (экспортная таможенная пошлина - прим. ред.), за счет которой финансировали бюджет. А с учетом всех поступлений в 2015 году дефицит бюджета составил около 20 процентов. И даже девальвация сильно не помогла", - добавил аналитик.