Мать и сын. История, которая началась и закончилась в Астане

Спит она ночью немного. Всего пару часов. Все остальное время ухаживает за своим сыном, который мучается от боли. Ерлану 28. У него рак головного мозга. Парень перенес две операции. Какое-то время ему становилось лучше, он жил практически полноценной жизнью. А потом его состояние резко ухудшилось. Он перестал есть, ходить и говорить. Этот текст местами написан в настоящем времени, потому что начинался он как рассказ о живом человеке. Но через несколько дней после этой беседы все изменилось.

На протяжении четырех с половиной месяцев они ходили по врачам, но никто в столице Казахстана не мог понять, чем болеет ее сын. И лишь благодаря обычному фельдшеру, живущему на окраине Астаны, все стало ясно.

После утреннего обхода лечащий врач Ерлана делится с нами неутешительными известиями: состояние больного стало совсем тяжелым. Обезболивающие препараты уже не помогают. Придется назначать что-то посильнее. А это уже наркотические медикаменты.

Мать Дуйсенкул Мауленова все время сидит возле сына. Когда тот начинает дремать, она выходит в коридор и читает сообщения от знакомых.

Вот кто-то прислал ей ссылку на страницу какого-то доктора в социальных сетях. Она пытается позвонить этому врачу и узнать, сможет ли он взяться за лечение ее сына.

В руках Дуйсенкул смартфон ее сына. На главном экране в качестве заставки маленький Ерлан - фото из детства.

Ему уже дважды делали операцию, удаляли опухоль в головном мозге. Третий раз делать ему операцию врачи отказались.

"В прошлом году 7 марта нам сделали вторую операцию и сказали: все, больше делать нельзя, иначе весь мозг придется удалять, третьей операции он не выдержит", - говорит мать.

"У него столько планов на жизнь было", - рассказывает она.

Он приехал в Астану из Кызылорды, устроился в бизнес-центр охранником. Его все устраивало, он всем сердцем полюбил столицу.

"Мама, говорил он мне, теперь я буду здесь жить, в Астане, деньги копить буду на свадьбу. Он хотел жениться", - вспоминает мать.

Первый приступ у него случился в октябре 2015 года. Ерлану стало плохо прямо на рабочем месте. Он оказался в инфекционной больнице.

"Я думала, он отравился. Но потом приступ повторился. Ерлана постоянно тошнило, у него все время была рвота. Он ничего не мог есть. В итоге ему пришлось уволиться", - говорит Дуйсенкул.

Мать приехала из Кызылорды в Астану. Они вместе ходили по врачам, но никак не могли найти причину болезни. На протяжении четырех с половиной месяцев никто не мог ему поставить диагноз. "При каждом новом приступе мы вызывали скорую помощь, нас привозили в больницу, но почему-то никак не могли сказать, что с моим сыном происходит", - отмечает она.

"Мы пошли в платную клинику, там, где прием у терапевта стоит три тысячи тенге. Ерлану прописали лекарства. К тому моменту я уже не знала, что делать. У сына была рвота, он начал сильно терять в весе, похудел на 23 килограмма", - рассказывает женщина.

Состояние ее сына тогда было тяжелым. Но больше всего мать удручало то, что никто не мог выяснить причину его недуга.

В один день в поселке Учхоз (находится в Астане), где они тогда жили, к ним зашел сосед и обратил внимание на лекарства, которые лежали возле Ерлана.

"Тот сосед был фельдшером, я его попросила поставить поддерживающую систему. Он увидел лекарства, которые нам прописал платный терапевт, и спросил, а кто у вас пьет "Мезим"? Я говорю, это Ерлану доктор прописал. Он говорит, если ваш сын давно уже ничего не кушает, одну воду пьет, зачем ему "Мезим" прописали?" - рассказывает мать, уточняя, что ее сын к тому моменту не ел уже около двух месяцев, жил фактически на одной воде.

И вот тогда наблюдательный сосед-фельдшер предположил: "Татешка, ему, наверное, нужно МРТ сделать, кажется, у него с головой что-то не то".

К тому моменту Ерлан уже ничего не говорил, забыл даже свое имя, не помнил, какой день.

По совету соседа они сделали МРТ (магнитно-резонансная томография). Оказалось, что у парня опухоль головного мозга, и довольно внушительных размеров. Его сразу же отправили на экстренную операцию.

После операции Ерлан пошел на поправку.

"Ему стало хорошо. Он сам ходил, набрал вес. Даже сам поехал к родственникам в Зайсан. Он чувствовал себя настолько хорошо, что в то лето купался в озере, все нормально было", - вспоминает мать.

Спустя год ему нужно было из Астаны по делам срочно съездить в Кызылорду. Ерлан сел в рейсовый автобус. К тому времени у него периодически начали проявляться симптомы болезни, он иногда терял равновесие.

"Он временами немного шатался. И вот он приехал на автобусе в Кызылорду, и что-то произошло. Он очнулся в медицинском учреждении, куда привозят нетрезвых людей. Видать, кто-то его принял за пьяного, хотя он никогда не употреблял алкоголь, он шатался из-за болезни. Когда он очнулся, то лежал на кафеле у входа. А ему вообще при его диагнозе нельзя было ни спотыкаться, ни лежать на холоде", - вспоминает мать.

"Почему те, кто доставил его в наркологию, не спросили у него документы, не посмотрели, что у него был при себе документ об инвалидности?" - задается вопросом женщина.

Потом она не раз пыталась найти правду, нанимала адвоката, заплатила ему задаток 10 тысяч тенге, но больше у нее денег не было. Так дело и не сдвинулось с мертвой точки.

После того происшествия Ерлану становилось хуже.

"Правая рука начала дергаться, правая нога тоже не слушалась, и на одно ухо стал плохо слышать. Он уже и левой рукой научился есть", - рассказывает Дуйсенкул.

Она устроилась помощником повара на одно предприятие вахтовым методом (Дуйсенкул вместе с сыном жили в поселке). Ее смена как раз пришлась на новогодние праздники.

"В новогоднюю ночь я позвонила домой, чтобы поздравить. А мне сестра говорит: что-то Ерлану стало совсем плохо. Мы решили поехать в Астану сразу после праздников. Зарплату я еще к тому времени не получила, поэтому пришлось занять денег и купить билеты на 8 января. 10-го числа мы уже были в Астане. Нас направили на МРТ, но оборудование МРТ было на ремонте, и нам пришлось ждать месяц и десять дней, пока его не сделали", - рассказывает Дуйсенкул.

Конечно, они могли бы сделать МРТ на платной основе, но у семьи к тому времени вообще не было денег, зато уже накопилось очень много долгов.

Все это время матери с сыном пришлось жить у родственников. За месяц и десять дней Ерлану стало еще хуже.

"Он уже начал нервничать, потому что мы жили все вместе в одной комнате - мы, старший сын с семьей и детьми. А там еще сырость была, это была комната в общежитии барачного типа. Из-за этого ему стало вообще плохо. Когда его в больницу положили, у него был гемоглобин совсем низкий - 38", - говорит мать.

Через какое-то время его выписали, и мать решила сама ухаживать за сыном. Она ездила в деревню, покупала натуральный мед и молоко и каждое утро поила этим сына.

"У него гемоглобин стал 94, я сама ему подняла гемоглобин. Три месяца каждый день утром поила его молоком с медом", - вспоминает она.

Потом сыну сделали вторую операцию и дали первую группу инвалидности. Они уехали к себе в Кызылординскую область.

"Он там встал уже на ноги. Наверное, свежий воздух пошел на пользу. Друзья к нему стали приходить, а у нас там большой двор в родительском доме. Ребята навещали, жарили шашлыки, рыбу… А потом ему стало опять худо", - говорит Дуйсенкул.

Снова был долгий путь на поезде. Снова онкологическая больница. На этот раз ждать бесплатную процедуру МРТ не стали, согласились на платную. 

"В итоге онколог говорит: все, мужайтесь, он уже лечению не подлежит", - рассказывает Дуйсенкул.

Но мать не хотела мириться с этим вердиктом. Продолжала искать пути. Историю болезни Ерлана она через родственников передала врачам в Узбекистане. Но там лишь подтвердили слова казахстанских врачей: слишком поздно.

"А ведь тогда, в 2016-м, когда ему сделали первую операцию, хирург сразу мне сказал, больше пяти лет ваш сын вряд ли проживет. А я не верила, ведь после операции ему стало намного лучше, он себя одно время очень хорошо чувствовал", - вспоминает Дуйсенкул.

Ерлана положили в отделение терапии и паллиативной помощи онкологического центра Астаны. Состояние его ухудшалось. Он получал питание через систему, ему ставили обезболивающие препараты.

Хлопот добавляло и то, что матери приходилось каждый год доказывать недееспособность сына для получения пособия по инвалидности, а также для получения необходимых препаратов и гигиенических средств по уходу за ним.

Вот и на этот раз приехала она в феврале, а ей нужно было изловчиться, чтобы медикаменты получить в апреле, а на комиссию явиться в июне.

Женщина начала обивать пороги партии "Нур Отан", чтобы посодействовали ей сделать для сына пожизненную инвалидность.

"Я пришла в центральный офис. Мне сказали ехать на Кенесары (улица в столице Казахстана), потому что там есть комиссия по инвалидности. Я приехала на Кенесары, а меня спрашивают: какая комиссия", - рассказывает она.

Все это женщина пересказывает мне, сидя возле палаты сына.

За последнее время состояние его ухудшилось. Он перестал есть, перестал говорить, он лишь стонет от постоянной боли.

"Я уже хотела записаться на прием к министру труда и социальной защиты населения Бердибеку Сапарбаеву. Он же с нами из одного района. Хотела рассказать ему о своей ситуации, что приходится постоянно ездить на комиссию", - говорит женщина.

Она призналась, что хотела бы уже остаться жить в Астане, чтобы не мучить сына постоянными разъездами.

Но через несколько дней после этого разговора Дуйсенкул пришлось вернуться в Кызылорду.

Сын ее впал в кому, а вскоре умер. Она отвезла его хоронить домой на родину.

К сожалению, рак все чаще забирает молодых людей, констатируют в отделении терапии и паллиативной помощи столичного онкоцентра.

С чем это связано, врачи сказать не берутся, но просят своевременно обращаться к медикам и проходить медицинское обследование, чтобы не доводить болезнь до той стадии, когда уже будет слишком поздно.

Ренат Ташкинбаев