Авторы

Эта история напоминает сказку или какое-то доброе кино. В маленьком городке в 500 километрах от Токио живет пара. Он японец, она казашка. У них двое детей. Пока жена занята семейными хлопотами, супруг, честно отработав день в школе (он учитель английского), возвращается домой и с большим удовольствием садится играть на домбре. Об этой идиллии - в репортаже наших корреспондентов, которые попали в Японию благодаря прямому авиарейсу компании SCAT. Попасть в Токио из Нур-Султана можно теперь два раза в неделю.

На улице прохладно, но гораздо теплее, чем в Нур-Султане, и чем-то похоже на Алматы. В этой части Японии есть горы, и это напоминает местами Казахстан.

Мы сидим в старинном японском кафе, интерьер которого, кажется, кардинально не изменился с момента его открытия 40 лет назад.

В комнате много книг, пластинок, горит керосиновая лампа, и исходящий от нее запах создает неповторимый уют.

Мы беседуем с Инарой и ее мужем Наоки.

Все началось более 20 лет назад. Такахаши Наоки - житель маленького городка Этидзен в японской префектуре Фукуи, которая славится своими крабами - всегда любил мировую музыку. Однажды он услышал диск с казахскими мелодиями и почувствовал что-то необычное.

"Это была какая-то мистика, - рассказывает Наоки о своих первых впечатлениях. - У этого инструмента только две струны, но такой необыкновенный звук, мелодия и ритм. Я захотел узнать о нем больше".

"Как-то раз он назвал домбру космическим инструментом", - говорит его супруга Инара Серикпаева. За одиннадцать лет совместной жизни она поняла, что казахская музыка для ее мужа - это не просто увлечение.

Наоки берет в руки домбру и начинает играть и петь. Он очень старается. Получается великолепно. Даже и не скажешь, что перед вами японец. Впрочем, сам Наоки очень скромный. Исполнив песню, он извиняется, что где-то что-то напутал. Но никто, кроме него, никаких погрешностей, конечно, не заметил.

"Однажды, еще лет десять назад, я у него спросила, зачем тебе вообще казахские песни. А он говорит, я казах, я чувствую, что в прошлой жизни я там был. Может быть, это действительно какая-то мистика. Он говорит мне, что когда он слышит домбру, то чувствует, как будто эта музыка откуда-то из космоса приходит. Он изучил очень много разных инструментов стран мира, но говорит, что именно домбра - это что-то такое, что невозможно объяснить, говорит, что это просто магический инструмент", - отмечает Инара.

Вместе с супругом они время от времени по приглашению выезжают с концертами в города Японии. Больших денег они, правда, там не зарабатывают, так как все полученные средства фактически покрывают их расходы на дорогу. Но Наоки и Инара выступают не столько из-за гонорара, сколько из-за потребности познакомить людей с казахской культурой.

"Вообще, когда я жила в Казахстане, я была оркестрантом, всегда играла в оркестре, никогда не была солистом, просто не умела солировать. Но после приезда в Японию мне пришлось солировать, потому что Наоки сказал: ты музыкант, работай над собой, здесь невозможно создать ансамбль. И мне приходится солировать", - говорит Инара.

Сама она родилась в Целинограде, окончила школу по классу домбры, затем был университет, а перед отъездом в Японию работала в оркестре казахских народных инструментов.

"Иногда мы с мужем выступаем в Японии, большие залы мы, конечно, не собираем, но гости благодарны. Я поражаюсь, что люди приходят просто узнать, что такое Казахстан, что такое казахская музыка, что такое казахская культура. Я смотрю, люди сидят, слушают, наслаждаются, они не понимают, что именно я играю, какой кюй. Для них это просто экзотика, но им нравится, говорят, "ой, а мы еще хотим прийти на ваш концерт". У нас даже есть фанаты среди японских бабушек, они по городам ищут, где у нас выступления", - отмечает Инара.

Сама она хоть и проработала в Казахстане в оркестре, но только в Японии, кажется, по-другому взглянула на домбру. И все благодаря мужу.

"Каждый раз на концерте Наоки говорит: "Инара, нужно показать казахскую культуру, нужно больше знакомить зрителей с казахской культурой". На концертах он старается полностью раскрыть казахскую культуру через инструменты, костюм специально заказал себе для этого - чапан и шапку.

У Наоки желание играть и петь страстное. Будь то концерт в этом кафе или просто на улице, он говорит, что всегда надо играть ответственно, чтобы люди услышали и полюбили эту музыку.

"Некоторые мои знакомые говорят, о, ты там, наверное, деньги делаешь. Но нет, бизнес на наших концертах не сделаешь, мы просто оправдываем дорогу. Для нас лучшая награда - благодарные зрители. Каждый концерт для нас - это просто праздник казахской культуры. Как один иностранец сказал, когда какую-то мелодию слушаешь на домбре, складывается такое ощущение, как будто оркестр играет, столько диапазонов, столько возможностей, красота просто", - рассказывает Инара.

После того как Наоки впервые услышал звуки домбры, он страстно захотел купить себе такой инструмент. Мужчина узнал, что в Алматы работает одна японка, которая преподает язык. Он заказал ей домбру. Инструмент пришел, но как на нем играть, Наоки и представить себе не мог. В 2002 году он решил поехать в Казахстан.

Ни казахского, ни русского языка на тот момент он не знал, но не сдался. Через полгода он нашел центр японской культуры, через него познакомился с казахстанскими музыкантами и начал изучать домбру.

На какое-то время вернулся в Японию и понял, что должен продолжить обучение в Казахстане. В 2005-м он уже начал интенсивно разучивать казахские песни и кюи.

"Среди кюев его любимый стиль - шертпе. А среди певцов его учитель - Нуржан Жанпеисов. Также он полюбил песню "Дударай" из-за красивой истории любви", - рассказывает супруга Наоки.

"У вас тоже в каком-то смысле "Дударай", - заметили мы.

"Да, получается так", - соглашается Инара.

"Мы просто из-за домбры познакомились", - говорит она.

"Не только из-за домры, любовь есть", - дополняет Наоки.

"Конечно. Такая любовь", - соглашается она, и признается, что, встретившись, они сначала долго присматривались друг к другу, так как обоим уже было за 30, они понимали, что между Казахстаном и Японией большое расстояние и есть разница в менталитете.

Сейчас она вспоминает, что их знакомству предшествовали знаки.

"Специально я никогда не интересовалась Японией. Никогда не ставила себе задачу выучить японский, уехать туда - вообще ни о чем таком никогда не думала. Но помню два факта. В 2000-х наши мужчины из ансамбля любили смотреть бусидо, мы смотрели с ними за компанию и даже увлеклись этими поединками. А потом еще я как-то раз зашла в книжный магазин и увидела русско-японский словарик. Там были японские буквы катакана и хирагана. После этого я стала дома писать эти буквы, просто они мне понравились. Наверное, кто-то свыше мне показал.

Где-то через полгода подружка одна говорит: "Инара, у меня времени нет, там один японец приехал, он хочет взять уроки на домбре. Позанимайся с ним". Я тогда еще подумала, столько домбристов у нас, почему именно я. Так мы с ним познакомились", - рассказывает Инара. Это был 2006 год. А в 2008-м они поженились.

Нам приносят чай.

"Аригато", - говорит Инара и продолжает рассказ.

"Некоторые знакомые говорили, "а, она вышла за него, потому что он японец, она в Японию рвалась". Но это не так", - признается женщина, отмечая, что переезд в Японию ей дался нелегко.

Но родственники приняли Наоки очень тепло.

"Маме он понравился, потому что добрый, тихий. Японцы же вежливые, всегда кланяются. Мои родственники говорят, "все, он казах, он наш, просто паспорт японский, а так он казах", - говорит она.

Наоки берет в руки еще один казахский инструмент - сыбызгы, играть на котором он учился очень долго. Из дудки льется мелодия, которая автоматически стирает тысячи километров, разделяющие Японию и Казахстан.

Чтобы выучить один звук на сыбызгы, ему понадобилось полгода. Но Наоки очень упорный ученик.

"Это не просто какое-то желание, каприз или хобби. Вот, например, он преподает английский старшим классам в школе, при этом нужно понимать, что японские школы - это не казахстанские, там учеников ругать нельзя, система другая. В Японии дети могут на столе лежать, а учитель будет продолжать рассказывать урок.

И вот он приходит домой как выжатый лимон, сил нет. Потом он идет еще на другую работу в вечернюю школу, где дети готовятся к университету. Возвращается домой в 10 часов вечера, закрывается на кухне, играет на домбре и поет до двух часов ночи. Он кайфует от казахской музыки. Иногда, бывает, в субботу, воскресенье я говорю, возьми детей, покатайтесь на велосипеде, нет, он берет кобыз и играет", - рассказывает Инара.

"Почему мне нравится казахская музыка? Можно сказать, что в японцах тоже течет кровь тюрков, очень давно с юга пришли люди и поселились здесь. Народ Японии - это микс многих народов", - говорит Наоки и снова начинает музицировать.

До знакомства с Казахстаном он знал лишь два языка - японский и английский. Теперь понимает и может общаться еще и на казахском и русском. 

Его супруга Инара занимается домашними делами и иногда преподает желающим игру на домбре.

Город Этидзен, префектура Фукуи, Япония. 2019 год.

Текст: Ренат Ташкинбаев. Фото: Турар Казангапов©

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Эта история напоминает сказку или какое-то доброе кино. В маленьком городке в 500 километрах от Токио живет пара. Он японец, она казашка. У них двое детей. Пока жена занята семейными хлопотами, супруг, честно отработав день в школе (он учитель английского), возвращается домой и с большим удовольствием садится играть на домбре. Об этой идиллии - в репортаже наших корреспондентов @renat_tashkinbayev @kazangapov.kz. Ссылка в шапке профиля ⬆️

Публикация от TengriNews (@tengrinewskz) 30 Дек 2019 в 4:36 PST

Благодарим за помощь в организации съемок компанию SCAT и компанию Қазақ-Жапон медиа орталығы

Японский архитектор Кисе Курокава когда-то работал над генеральным планом Астаны (сейчас Нур-Султан). Но до того, как придумать современный облик казахстанской столицы (среди проектов - бульвар Нуржол, терминал аэропорта), этот человек построил у себя на родине фантастический капсульный дом. Курокава ушел из жизни в 2007 году. Его футуристическое сооружение в Токио все еще стоит, правда, из-за активной застройки оно все менее заметно для прохожих, да и вообще здание сейчас переживает не лучшие времена. Пока этот уникальный объект не исчез с лица японского мегаполиса, мы успели его сфотографировать снаружи и внутри, чтобы показать его, какой он есть, читателям нашего информационного портала. С этой истории начинается цикл репортажей Tengrinews.kz о Японии. Наши корреспонденты добрались в эту страну благодаря прямому рейсу Нур-Султан - Токио авиакомпании SCAT. Добраться из Казахстана в Японию теперь можно дважды в неделю.

Таким мы увидели Токио в декабре 2019 года.

Яркий, современный и сверхтехнологичный.

Город, который принимает все новые технологии и не торопится расставаться с традициями. Вообще, есть мнение, что со старыми проблемными зданиями в этом городе не церемонятся, сносят и вместо них строят новые. Но случаются исключения.

Есть в этом городе один объект, который едва заметен за яркими вывесками и новейшими высотками.

Это Nakagin Capsule Tower, или капсульная башня "Накагин".

Это 13-этажное здание построено в 1972 году по проекту японского архитектора Кисе Курокавы.

Здание представляет собой две башни, в которых размещаются 140 капсул, которые изначально были предназначены для офисов и для жилья. Длина одной такой капсульной квартиры - 2,3 метра, ширина - 3,8, высота - 2,1.

Внутрь этого сооружения не запускают, но нам удалось подружиться с одним из жильцов этого необычного дома.

Мужчину зовут Така. Он рассказал, что уже пять лет является хозяином капсульной квартиры.

Выбрал он это жилье потому, что его отец - архитектор, а сам он является большим поклонником проектов Кисе Курокавы.

Этот дом и сейчас выглядит необычно, но можно представить себе, какое впечатление на людей он производил в начале 70-х годов прошлого века.

Вот только время не щадит этот дом будущего. Как рассказал нам Така, в настоящее время из 140 квартир-кубов для жизни пригодны лишь 30.

"Большинство капсул нежилые, потому что есть проблема с содержанием асбеста (пыль асбеста считается канцерогенным веществом - прим. автора) и проблема с водой", - поясняет Така, указывая на одну из квартир, которую периодически заливает водой с крыши.

Вот так, например, выглядит комната Така. "Через это окно открывается прекрасный вид на Радужный мост. Вообще, я использую мою капсулу, чтобы хранить здесь вещи, потому что живу я в Европе. Но когда я приезжаю в Токио, то, бывает, ночую здесь", - говорит нам хозяин необычной квартирки.

Стоимость такой капсулы - порядка 50 тысяч долларов. Но можно взять в аренду на месяц за 800 долларов.

"Всего здесь жилых 30 капсул. Некоторые люди ночуют здесь только по выходным", - говорит Така.

Изначально планировалось, что капсулы будут взаимозаменяемы, но проект, по всей видимости, не удалось поставить на конвейер, и это жилье, дожив до наших дней, оказалось изрядно изношенным.

Но тем не менее для настоящих ценителей Курокава все равно остается легендой.

Вот, например, хозяин капсулы Така специально ездил в октябре в Нур-Султан, чтобы своими глазами увидеть город, спроектированный именитым японцем.

Казахстан и его жители произвели на него хорошее впечатление. Останавливался он в недорогих хостелах и на обед обычно заказывал себе плов и лагман.

Говорят, в апреле 2007 года был разговор о сносе капсульной башни. Сам Курокава тогда предлагал не рушить объект, а вместо этого реконструировать. Но, как мы видим, ни сноса, ни серьезной реконструкции здесь до сих пор не произошло. Кисе Курокава ушел из жизни в октябре 2007-го.

Мог ли он при жизни предположить, что молодые люди в 2019 году будут ездить из Токио в столицу Казахстана, чтобы изучать его дизайн.

Прогуливаясь по Токио, мы узнавали в некоторых проспектах и зданиях общие черты с главным городом Казахстана. Но особенно нам не давало покоя сооружение на нижнем фото.

Все время нам в глаза бросались вот эти опоры для легкорельсового транспорта.

Да, это напоминало нам о столице нашей страны. Сравните два фото.

Нур-Султан.

Токио.

Согласитесь, сходство есть, с той лишь разницей, что в Токио по опорам ездят поезда, а в Нур-Султане нет.

Текст: Ренат Ташкинбаев. Фото: Турар Казангапов