+7 (777) 001 44 99
Қазақша
Русский
English
Қазақша
Русский
English
ПОДЕЛИТЬСЯ
"Ляля" - так сам себя называет 42-летний инвалид из Темиртау Виталий. Летом прошлого года его подбросили с пакетом вещей и запиской к дверям одного из государственных учреждений. Позже выяснилось, что сделали это родственники мужчины. Корреспонденты Tengrinews.kz узнали, почему он оказался никому не нужным и как он живет сейчас.
"Ляля" - так сам себя называет 42-летний инвалид из Темиртау Виталий. Летом прошлого года его подбросили с пакетом вещей и запиской к дверям одного из государственных учреждений. Позже выяснилось, что сделали это родственники мужчины. Корреспонденты Tengrinews.kz узнали, почему он оказался никому не нужным и как он живет сейчас.
Виталий с рождения страдает олигофренией в степени имбицильности. По сути это взрослый ребенок - совершенно безобидный и беззащитный. Разговаривать почти не может, иногда только произносит легкие слова типа "дай", "принеси", "уйди". У него также проблемы со зрением и слухом.
"Он жил с родителями в совхозе Ленинском, сейчас он называется Айхан. Отец у него был бухгалтером. Мама тяжело болела, почти не вставала с кровати. Он был поздним ребенком, и родители его очень любили, - рассказывает бывшая соседка Виталия Юлия Ткаченко. - Отец постоянно водил за руку на прогулку, мыл в бане, учил на баяне играть. Мать по голове гладила, разговаривала с ним всегда ласково. Когда ее не стало, Виталий не понял ничего. Пытался разбудить ее, отвести в соседнюю комнату. Кладбище было недалеко от их дома, но его с собой не взяли. Боялись, что запомнит дорогу и будет к ней постоянно убегать. Он долго еще по ней тосковал, плакал постоянно".
Отец Ляли понимал, что один просто не справится. Через год он женился на односельчанке.
"Конечно, она приняла Виталю, ухаживала, кормила, стирала одежду. Но, наверно, как мать полюбить его так и не смогла. А он все чувствовал, понимал", - говорит Юлия.
Отец всегда одевал его в чистые выглаженные рубашки и брюки, а сын старался их не марать. Выстиранное белье он бережно складывал ровной стопкой, явно получая от процесса удовольствие. А когда папа давал ему ручку, мог ровными кружочками и палочками изрисовать всю тетрадь.
Юлия точно не знает, что произошло с семьей Виталия. После смерти отца и его жены инвалид жил у сводной сестры - дочери мачехи. Как долго он находился в новом доме и как к нему здесь относились, неизвестно.
"Его оставили на улице без документов. В руках был только пакет с вещами и записка с именем. Мы подали объявления в социальные сети, обратились к волонтерам. Вскоре нашли его родного брата. Он рассказал, что Виталий жил со сводной сестрой, назвал адрес. Она ничего не отрицала, просто сказала, что не хочет за ним ухаживать. Когда мы сказали, что ей грозит уголовная ответственность за оставление человека в опасности, она сразу отдала документы. Они были просрочены. Мы заново оформили ему инвалидность, восстановили пособие. На карточке теперь копятся его деньги, мы их не трогаем", - рассказывает Наталья Занкина, директор центра ресоциализации лиц, попавших в трудную жизненную ситуацию.
В нем Виталий живет больше полугода. Сначала он был немного напуган, но быстро привык к здешним правилам и людям. Видно, что жизнью большой ребенок доволен: у него есть любимые игрушки, а на Новый год подарок ему принес сам Дед Мороз. Тех, кто за ним ухаживает, Виталий называет мамами и папами. Читать он не умеет, зато блестяще подражает собравшимся в библиотеке: сосредоточенно смотрит в книгу, слюнявит палец, перелистывает страницы, бормочет что-то под нос и хмурит брови. А еще любит петь и танцевать: маленькие концерты с восторгом встречают и сотрудники, и жители центра.
Фото Tengrinews.kz
Но остаться здесь больше, чем на год, он не сможет. "Сейчас он ожидает своей очереди на поступление в интернат для психохроников. Впереди 250 человек, а времени осталось мало. Но мы его не бросим, он ведь наш уже. В крайнем случае найдем частный приют, где за ним будут хорошо ухаживать. И в интернате потом будем навещать", - обещает Наталья Занкина.
Автор: Земфира Мусабаева
