"Диктатор" как шут демократии

 

Напомню, что в 2006 году квазидокументальное творение Коэна "Борат" было запрещено в России и Казахстане по причине "уничижительного отношения к некоторым национальностям и религиям".

 

Перед премьерой Коэн признался, что "Диктатор" - это не художественное произведение, а политическая акция. Трудно не согласиться. К искусству творение Саши имеет отдаленное отношение, и хотя с политическим фарсом и подковерными играми сходство разительное, Коэн - прежде всего, явление карнавальное, в бахтинском смысле этого слова. В адмиральском мундире шута, с бородой Навуходоносора Саша разыгрывает похабный фарс, давая возможность простому обывателю ослабить свои страхи, выпустить пар и снять напряжение.

 

Чтобы подогреть интерес к своему новому опусу, Коэн постарался на славу. Сначала Paramount Pictures запустила "утку", что сценарий "Диктатора" будет основан на романе Саддама Хусейна "Забиба и царь", а затем сам Коэн в костюме Аладдина появился сначала на церемонии "Оскар", держа в руках урну "с прахом Ким Чен Ира", а потом и на открытии Каннского фестиваля - верхом на верблюде, в окружении обворожительных девушек-автоматчиц. Дальше были бесконечные эпатажные интервью, в которых Аладдина-Коэна пиарили все, кому не лень, от Ларри Кинга до Ивана Урганта.

 

В "Диктаторе" Коэн наконец-то нашел своего реального, а не придуманного двойника: внешне он сильно похож на сорокалетнего Муамара Каддафи. Хотя президент-премьер-министр-адмирал-генерал Аладдин (таков его полный титул) - образ собирательный. Первый титр: "Посвящается Ким Чен Иру". Первый вопрос: "Ху из генерал Аладдин?" Дядя диктатора Тамир, который целует властелина в подмышки, похож на афганского президента Карзая. Не забыт и Саддам Хусейн, но 90 процентов аллюзий досталось иранскому президенту Ахмадинежаду и его ядерной программе.

 

Издевки Саши Барона Коэна - это издевки шута. Шуту позволена наглость. Но при этом его ерничество, балансируя на грани лиризма и пошлости, всегда вводит в недоумение: он шутит или издевается? Скорее всего, и то и другое, смотря как посмотреть.

 

Коэну совершенно "пофигу", кто его персонаж, казахский журналист или арабский диктатор, его больше занимают комплексы западного сознания. Таков замысел. Что до воплощения, то оно особо не разбирается в средствах, точнее, средства диктуются бокс-оффисом: туалетный и гинекологический юмор по рецепту "Американского пирога", ниже плинтуса и на грани фола. Критерий здесь, как сказал когда-то Богдан Титомир, простой: "пипл хавает". И поэтому зрительская реакция на "Диктатора" уже не удивляет: "Глупо, конечно, но ведь в этом весь Коэн! Классный фильм!" Вот-вот, "глупо, но классно!"

 

Саша Барон Коэн - это "Комеди Клаб" и "Наша Америкаша" в формате Голливуда, то есть в размере 58 миллионов долларов (для сравнения: "Борат" обошелся в 18 миллионов). "Наша Раша" породила "Самый лучший фильм" (российский образчик пошлости), Саша создал "Бората", "Бруно" и "Диктатора". Своего рода трилогию о пришельцах в Америке. А поскольку весь мир для Соединенных Штатов  всего лишь периферия и провинция, то на всю трилогию только так и стоит смотреть, как на мытарства провинциала в Америке. Уже в "Борате" эта идея задавалась мелодией из "Полуночного ковбоя", главного американского фильма на обозначенную тему. 

 

По сути, вся трилогия Коэна посвящена ксенофобии и зашоренности американцев, начиная с брезгливо-раздраженного "Понаехали!" до страхов перед терроризмом. И по этой части всеамериканского конформизма, комплексов и стереотипов "Диктатор" перещеголял и "Бората", и "Бруно" вместе взятых. 

 

Вояж бородатого диктатора Аладдина из "любовно угнетаемой страны" Вадия (читаем - Ливия) в Америку - это та самая условность, а лучше сказать "дурнина", которая нужна Коэну, чтобы в очередной раз постебаться над Западом. В коэновском винегрете досталось всем: феминизму, политкорректности, вегетарианцам, мужчинам, инвалидам, китайцам, американцам, арабам, черным, евреям, Джорджу Клуни, Томи Ли Джонсу, Харви Кейтелю…

 

Конечно, комедия комедии рознь. Есть Саша Барон Коэн и есть Чарльз Спенсер Чаплин, есть "Диктатор" и есть "Великий диктатор". У Чаплина была искрометная сатира, у Коэна - скабрезная галиматья. История, как известно, повторяется дважды, один раз в виде трагедии, второй - в виде фарса. В сороковом году, когда создавался "Великий диктатор", страстное обращение Чаплина "ко всему прогрессивному человечеству" не услышали - мир получил фашизм и Вторую мировую войну, теперь история повторяется в виде коэновского фарса. 

 

Правда, финальная речь Аладдина о диктатуре - это издевка над хваленой американской демократией и там действительно есть хоть какие-то проблески сатиры. Но Коэн не был бы Коэном, если бы он довел эту сатиру до чаплиновского срывания масок. И поэтому демократия, вещает Аладдин, похожа на карлика в дурацком парике. "Я люблю тебя, демократия по имени Зоя, хоть ты и еврейка!" Саша верен себе.

 

Скорее всего, "Диктатора" ждет коммерческий успех. И может быть, единственная ценность этой похабной фантасмагории в том, что сегодня авторитарная власть, диктатура и тоталитаризм становятся скорее карикатурно-смешными, чем страшными.