Как казахи обманывали злых духов

Продолжаем знакомство с традициями и обычаями наших предков, которые собраны в моей книге "Қарашаңырақ". Сегодня речь пойдет о том, как казахи обманывали злых духов. 

Все знают поговорку: "Стерпится - слюбится". Мне думается, ее тоже придумали мы, казахи. Посудите сами. Сосватали, допустим, девочку в младенчестве. Скрепили договоренность традиционными обрядами. Далее она уже росла в отчем доме с мыслью, что суженый обязательно приедет за ней, как только наступит срок.

Потом он приезжал - жених, и молодые знакомились… Кто даст гарантию, что между ними обязательно вспыхнет любовь? Правильно - никто. Но… Не всегда ведь союз двоих держится на любви. Давно доказано, что брак по обязательствам намного крепче и прочнее. А любовь…

Любовь - это такое зыбкое и невразумительное понятие. Такое…воздушное. Эфемерное. Она, конечно, могла вспыхнуть при таких обстоятельствах, но, скорее всего, это была просто дань традиции. Железная установка, работавшая веками. В подкорке сидело: я - дочь отца своего, который решил породниться с таким-то родом, значит, так тому и быть. А я - сын отца своего, который сам подберет мне невесту. Он лучше знает жизнь. Поэтому брак в степи был, прежде всего, расчетом в чистом виде.

Понимаю, многие осудят. Однако мне думается, что мы часто переносим сегодняшние реалии на традиции прошлого и удивляемся - как так? И чаще всего осуждаем. Это ведь так просто и легко - судить. Тем более на таком расстоянии. Между тем нельзя отрицать того факта, что в степи не было сирот. Не было вдов и брошенных жен. Забытых стариков. А в жизни ведь всякое случается.

Случалось, что невеста умирала до свадьбы. Заболела или просто несчастный случай. Мало ли что. А она уже сосватана и калым за нее уплачен. Тогда вступал в закон обычай "балдыз қалым", и жених брал в жены сестру своей невесты. (Балдыз в переводе означает свояченица. Или шурин, свояк.) При таком раскладе не учитывалось, что жених успел сходить на тайные свидания (ұрын бару). Он просто должен был заплатить дополнительный калым, который так и назывался - "балдыз қалым".

Если же жених не навещал невесту и не ходил на свидания, то калым не платился. Если же у покойной не было сестры, тогда половина уплаченного калыма возвращалась. Вот такие вот действовали правила.

Ну раз уж мы заговорили о таких вещах, как смерть и замужество, то, думаю, стоит напомнить, что раньше, в давние "доказахские" времена, невест в Степи выдавали замуж иначе. Как ни странно, но в основе лежал погребальный обряд, потому что замужество приравнивалось к смерти. Однако не нужно воспринимать это буквально, через призму трагедии. Смерть - это ведь часть жизни, переход в иное состояние, поэтому считалось, что с замужеством невеста "умирает", и в ее доме проводились мнимые похороны. Не зря у нас до сих пор говорят: "Қыздың жолы жіңішке". Эта фраза пришла к нам оттуда.

Тут трудно перевести без дополнительных пояснений. Если дословно, то получается коряво: "Дорога у девушки тонкая". Бельгер переводил точнее: "Стезя девушки узка". Имеется в виду, что женская доля очень хрупкая и тонкая, с волосок. Ей в любом случае сложнее в этой жизни. Она не может в жизни оступиться, и счастье ее зависит от множества причин и обязательств.

Во время таких символических "похорон" с девушкой прощались, надевали на нее погребальный костюм и отправляли в загробный мир, прикрыв лицо. Там, в загробном мире, она должна была предстать перед судом предков и получить их благословление. Лишь после этого она могла вернуться в мир живых. То есть воскреснуть. Но уже в новом качестве и на новом месте. В доме жениха.

А пока шли "похороны", женщины по-настоящему причитали, баксы совершал ритуальные действия. Очищал огнем. И уже потом, в таком "закрытом виде", фактически в упаковке, "покойницу" отправляли к будущему мужу.

Смысл столь сложного ритуала заключался в том, чтобы обмануть злых духов. Чтобы они думали, что человек действительно умер и его больше нет среди живых. И чтобы девушка освободилась от всего прошлого, оставила его позади и быстрее вошла в новую реальность.

Я уже рассказывал про свадебный наряд, в котором главным украшением считалось саукеле - головной убор невесты. Между тем, он тоже имеет глубокое обрядовое значение. Как вы, наверное, уже поняли, первоначально это - главная деталь костюма покойника. Довольно часто в древних захоронениях находили и до сих пор находят знатных покойников в конусообразном головном уборе. Как правило, это захоронения воинов. И тут нет путаницы.

Саукеле по форме напоминает воинский шлем. Это объясняется тем, что кочевники воспитывали своих дочерей в свободном и довольно суровом духе. Все они вырастали умелыми наездницами, владели оружием и, если понадобится, могли постоять за себя и за род. Многие вырастали настоящими воительницами. Смирение приходило с замужеством. Кстати говоря, саукеле - это единственная вещь, которая принадлежала лично невесте. Все приданое, которое она привозила с собой, становилось частью общего хозяйства.

Само слово "саукеле" происходит от словосочетания - "сау келе жатыр". В значении, "она не умерла, она возвращается живая". А существительное "келін" - невеста, от глагола "келу". То есть "прийти, идти". В собранном виде получается: "Невеста отправилась в новый дом живой и здоровой".

Кстати говоря, казахи не говорят: "Умер". Казахи говорят: "Қайтыс болды, қайтты". То есть ушел обратно, возвратился в тот мир, из которого когда-то пришел. Иными словами, состоялся еще один переход. Еще один круг. И эта бесконечная череда уходов и возвращений составляла основу философского восприятия кочевниками законов мироздания. Не зря только у казахов есть такое слово, как "айналайын". Красивое слово и многозначное. Тут сложно перевести с ходу.

"Айналу" означает "кружиться". (Опять же - круг.) В те времена запрещалось бегать кругами вокруг дома. В особенности если кто-то там болел. Так делал баксы, который принимал на себя все страдания больного человека. Поэтому "айналайын" в каком-то смысле означало: "пусть все твои страдания перейдут ко мне". То есть здесь речь идет о жертвенности. Готовности отдать свою жизнь ради того, к кому ты так обращаешься.

Пойдем дальше.

Как только невеста переступала порог нового дома, ее "воскрешали". Баксы открывал ей лицо, то есть совершал всем известный обряд беташар. Я уже говорил выше, что сегодня в разных регионах беташар проводится по-разному. Где-то лицо открывает мать жениха, где-то жырши. Кстати, он откидывает фату древком домбры. В древности лицо "воскресшей" открывал баксы - камчой.

В новом доме невесте меняли родовое имя, и она становилась совсем "другим человеком". Она - перерождалась, но на этом для нее ничего не заканчивалось. Наоборот, все только начиналось: надо было соблюдать другие предписания. Об этом я тоже говорил мельком.

В новом доме келін нельзя было называть ближайших родственников своего мужа по именам. Почему? Потому что злые духи могли подслушать и натворить делов. Поэтому она снова их обманывала и придумывала родичам другие имена. Такая традиция еще кое-где сохранилась.

Также в отдельных регионах саукеле не снимали до тех пор, пока молодая женщина не родит первенца. До этого она не имела права надеть себе на голову что-нибудь попроще. Кимешек, например. Но это уже другая история…