"Чабан или табунщик?" Как казахи заботились о малыше

В очередной главе моей книги "Қарашаңырақ" поговорим о том,

Как казахи заботились о малыше

После лошадей и женщин казахи больше всего любили детей.

Хотя нет.

Больше всего казахи любили детей, а потом уже лошадей. А потом уже женщин.

Хотя нет.

Скорее всего, казахи все-таки больше всего любили своих лошадей, а потому уже женщин…

Или нет...

К сожалению, ученым так и не удалось определить, кого казахи любили больше всех. Однако в результате долгих исследований удалось таки выяснить, что для настоящего казаха дети - это все. Или почти все.

Хотя нет.

Точнее будет сказать, что ради детей казах пойдет на все. Особенно – в наше время. Иначе почему, вы думаете, у нас в стране невозможно победить коррупцию? Потому что у всех - у коррупционеров и у тех, кто борется с коррупцией - имеются дети. Они есть даже у тех, кто сохраняет нейтралитет в этой бескомпромиссной и ожесточенной борьбе. Поэтому наличием детей настоящий казах готов оправдать любой свой проступок, любое преступление, любое злодеяние и любое молчание. Это возвеличивает родительскую любовь и одновременно придает всякому действию или бездействию оттенок благородной жертвенности. И это чисто казахская национальная традиция. Можно сказать, что это даже не традиция, а ноу-хау. Находка. Изобретение. Очень удобное, надо сказать, весьма живучее и фантастически функциональное. Оттого не случайно у нас в народе бытует несметное количество пословиц и поговорок о детях. Говорят: "Бала – көңілдің гүлі, көздің нұры". "Дети – это цветочки души и свет очей".

А еще: "Балалы үй – базар, баласыз үй – мазар" – "Дом с детьми - это Эдем, а без детей – Кенсай".

И еще: "Үйің үй-ақ екен, ішінде ойнайтын баласы болса" – "Дом можно считать домом, если в нем играют дети, а если в нем дети не играют, то это уже не дом".

Все эти мудрости дошли до нас из глубины веков. Из той же глубины дошла до нас и другая информация. О ней сегодня разговор.

Как только по степной сети разносилась новость, что у "Паленбаевых" или "Тугенбаевых" родился ребенок, задавался вопрос: "Чабан или табунщик?" Потому что не принято было напрямую спрашивать – мальчик родился или девочка (это считалось проявлением бестактности и могло вызвать ненужный интерес со стороны темных сил). Если отвечали: "Чабан", значит родился мальчик. А если говорили: "Табунщик", значит родилась девочка.

В чем разница? А разница существенная.

"Чабан" – это пастух. Фигура пассивная. В данном случае он просто пасет чей-то скот.

Фото ©Турар Казангапов

Что касается табунщика, то он пасет не только свой собственный скот, но еще и пригоняет какую-нибудь живность со стороны, тем самым приумножая состояние. Поэтому табунщик предпочтительнее. Вернее, выгоднее.

Объясню.

Калым за невесту раньше считали в лошадях: 9, 17, 27, 37 и 47 голов. Отсюда и экономический прирост в связи с рождением табунщика. То есть девочки.

Как вариант в случае рождения девочки говорили еще: "Қырық жеті туды". То есть буквально: "Родилось сорок семь". Это не означало, что молодая мать побила мировой рекорд и попала в Книгу рекордов Гиннесса. Тут имелись в виду опять же лошади. Сорок семь голов – это самый большой первоначальный взнос за невесту. Приличный косяк. Целое состояние.

Как только ребенок появлялся на свет, на него надевали, вернее, его заворачивали в… "собачью рубашку" – ит көйлек. Эта "рубашка" не была в полном смысле собачьей рубашкой, а скорее напоминала халатик свободного кроя. В нем удобно, ничего не мешает и не цепляет. Такую же я видел в прошлом году в Милане на показе последних работ Эмилио Пуччи. Надо полагать, Эмилио тупо стыбзил у нас детский фасон ит койлека и пошил его на взрослых. Ситуация насколько тривиальная, настолько и привычная. Казахи давно уже смирились с тем, что весь мир у нас что-нибудь да ворует, а потом выдает за свое. Все давно уже в курсе, что все самое красивое и самое важное в этом мире придумали когда-то мы, казахи. Все остальные только и могут, что глупо повторять. И с этим не нужно спорить.

Младенец "носил" ит койлек в течение сорока дней. Потом эту рубашку снимали, заворачивали в нее сладости и вешали на шею настоящей собаки. Собака в ужасе пускалась бежать по аулу, за ней с криками гнались дети, отбирали сладости, а рубашку уносила какая-нибудь женщина, которая не могла забеременеть. Такой вот был замечательный обычай.

А "собачьей" рубашку называли из-за того, что собака считалась одним из семи богатств степняка. "Жеті қазына", помните?

Ну и как же без тоя! Их было несколько. Отмечали первый, третий, пятый, седьмой и сороковой дни.

Первый в очереди стоял праздник шілдехана. На него шли без звонков и без приглашений. Шли все кому не лень. Разделить радость и отметить событие.

Фото ©Турар Казангапов

Во время празднования шілдехана принято было проводить обряд шілде су.

В чашу или пиалушку наливали чистую родниковую воду. Затем в нее опускали серебряные монеты. Кто-то из уважаемых женщин обмакивал пальцы в эту воду и протирал ею лицо, глаза, попку и подмышки младенца. Другие женщины не имели на это права. Они могли лишь слегка дотронуться до ребенка, а не тискать его и не целовать. У нас вообще не принято было целовать. Никого и ничего. Принято было нюхать. И все.

Монеты раздавались затем всем присутствовавшим.

На третий день проводили бесік той. На него съезжалась вся родня. Хотя нет. Бесік той считался все-таки больше женским праздником, и на него собирались в основном женщины. Мужиков туда не звали. Мать молодой мамаши дарила бесік (люльку) и все принадлежности к ней. Помимо люльки, родственники со стороны невестки привозили с собой подарки. Их должно было быть обязательно девять. Этот обряд назывался "тоғыз апару". Буквально – "задарить девятку" (только не "Ладу", пожалуйста!).

Затем младенца устраивали в его кроватку – бесікке салу. Это происходило на пятый день. И опять же это было целое представление, в которой главную роль играла кіндік шеше – крестная. Вначале она "очищала" бесік. Огнем и дымом. Затем укладывала туда младенца. Помимо самого ребенка, в люльку клали семь вещей: одеяло, халатик, кебенек (это такая бурка), шубу, уздечку, плетку и нож. Это если мальчик. Плетка и нож могли ему пригодиться в том случае, если ему придется отбиваться от злых духов (а они бы обязательно явились). Ну и чтобы вырос настоящим мужчиной.

А если в люльке была девочка, то вместо ножа и плетки прятали там зеркало и расческу. Чтоб красивой была и умной, и чтоб в огонь могла пойти, и коня на скаку остановить...

Да, чуть не забыл. Кое-где существовал еще такой обряд.

Как только колыбель была готова, а ее обычно заказывали у мастеров-ремесленников, то на нее верхом, как на коня, садилась уважаемая всеми женщина, брала в руки плетку и с криком: "Баланы сатамыз! Баланы!" "отправлялась в путь-дорожку". Обычно она "мчалась" таким образом в Коканд. На базар.

Это она так обманывала злых духов, имитируя куплю-продажу ребенка. Чтоб они все рванули на кокандский рынок…

В общем, покончив со всеми нечистыми силами, ребенка укладывали с песнями и пожеланиями в его кроватку. Пели колыбельную – бесік жыры. Заодно проводили обряд, который назывался "тыштыма". Буквально переводится как "покакал или еще не покакал". Кстати, для этого серьезного дела в люльке имелась специальная дырочка – шумек. Этот шумек вел в тубек. То есть в горшок. В самом начале в этот самый тубек прятали разные сладости, а потом в нужный момент доставали. Как раз между основным текстом и припевом бесік жыры. Сладости раздавали всем присутствующим. На удачу.

На седьмой день также устраивались застолья. На них кіндік шеше должна была подчистую обглодать шейную кость барашка, насадить ее на палку и закрепить под потолком юрты. Причем на женской стороне. Делалось это с тем расчетом, чтобы у ребенка как можно быстрее окрепла шея.

Между прочим, казахский национальный бесік - это вам не просто детская кроватка. Это древняя колыбель, в которой выросли сотни поколений кочевников, и это настоящее произведение столярного искусства с хитроумными инженерными решениями. Ее изготовляли вручную большие мастера, испросив разрешения у духов предков. Они учитывали все физиологические и психологические особенности младенца и мастерили бесік таким образом, чтобы в нем было всегда тепло, уютно и спокойно.

Как этого добивались?

Об этом читайте в следующей главе.

Да, еще!

Бесік нельзя было дарить. Его можно было только передавать по наследству.

Другие главы книги "Қарашаңырақ"