Им было интересно, как взрослые душат детей - воспоминания алматинской узницы фашистского концлагеря

Десятилетняя деревенская девочка Маша стояла посреди двора и с восторгом смотрела наверх: над нею летали самолеты. Она увидела их впервые, и радости не было предела. Буквально пару минут. Потом с неба посыпались бомбы.

Это начало страшных событий, произошедших с Марией Соловьевой, казалось бы, обычной алматинской бабушкой 87 лет. Сидя в ее уютной кухне, автору этого текста довелось услышать об ужасных вещах. Даже обрывки воспоминаний звучали как сюжет какого-то хоррор-фильма.

Ребенком Мария Ефимовна жила в белорусской деревне Ляци, что в Могилевской области. Когда начали бомбить, мужчин в селе не было: всех забрали на фронт. Лишь женщины, дети и немощные оставались. И все они, конечно, кинулись врассыпную. Потом немцы заехали на мотоциклах. В касках да с автоматами в руках.

"Гуси, куры бегают, а они их с автоматов начали расстреливать. По людям не стреляли, хотели припугнуть. Выгнали из хат и заселились в них сами. Мы жили в сараях и кладовках", - рассказала бабушка.

Продолжалось это недолго. Как оказалось, фашисты никого не трогали, потому что у них был свой более изощренный план по убийству невинных людей. Они собрали всех жителей и погнали, как какое-то стадо, в другое поселение - деревню Высокий дуб. Люди шли пешком неделю. С редкими остановками и в суровую зиму. В Высоком дубе немцы "сжалились" и разрешили пленникам переночевать в доме. Жителей обеих деревень они загнали в маленькую хату. Было настолько тесно, что люди едва могли сесть, не говоря уже о том, чтобы прилечь. Потом толпу пару недель гнали в другое поселение - Микуль-Городок.

"Было очень холодно. Все шли в том, во что изначально были одеты. Я тогда болела тифом, и мама на меня успела накидать всякого, - вспоминала Мария Ефимовна. - Нас пересадили в большую телегу, потому что идти уже не могли. Первым умер мой братик Коля. Он попросил хлеба. Мама отломила ему маленький кусочек, он взял его и так и не проглотил. Ему было лет 7 лет. Мама как заплакала, а кучер-немец, который командовал, повернулся и сказал ей по-русски, чтобы она не плакала, а то каратели тело выкинут. А мне сказал, чтобы я подняла голову, потому что тоже могут выкинуть. Среди плохих людей иногда попадаются хорошие".

"А после были Озаричи", - сказала она и по телу прошлась дрожь.

В марте 1944 года командующий 9-й армии генерал танковых войск Харце приказал создать у переднего края немецкой обороны три концентрационных лагеря. Один из них находился на болоте у поселка Дерть, второй - в двух километрах северо-западнее местечка Озаричи, третий - у деревни Подосинник в болоте. Эти три лагеря, в которых содержалось около 50 тысяч советских граждан, получили название "Озаричского лагеря смерти". Сюда под предлогом эвакуации привозили стариков, нетрудоспособных женщин и детей из белорусских городов и деревнь.

Мемориальный комплекс "Озаричи".

"Нас привезли в лес. Никаких построек в лагере не было, мы были под открытым небом, а вокруг была колючая проволка в несколько рядов". По воспоминаниям Марии Ефимовны, фашисты наказывали за все подряд: нельзя было строить шалаши, делать подстилки, разжигать костер. Хотя последнее все же пару раз удалось некоторым дедушкам. Дети подбегали к костру и грели руки.

"А сколько вшей было! Сунешь руку в подмышку и достаешь целую кучу. В костер бросишь, и они трещат. Снимали одежду и вокруг огня ею трясли, чтобы хоть чуть-чуть от вшей избавиться. Но все до тех пор, пока немцы не увидят". Потому что потом тех, кто разжег костер и грелся подле него, расстреливали.

Больше всего людей в Озаричах умирало от голода. Гитлеровцы иногда подкармливали пленных кусочком хлеба. Так они оттягивали их смерть, тем самым продлевая мучения. Раз в неделю они подвозили к проволке хлеб и кусками бросали его в изможденную толпу. "Фотографируют и хохочут, что все так за этот хлеб ухватиться пытались. Главное старались на детей кидать. Им было интересно, как взрослые будут детей душить. Один раз и я поймала хлеб, меня все вокруг начали трясти, чтобы я его отдала, а моя тетя меня схватила и побежала. Принесла на наше место, где мы сидели. Этот хлеб по кусочкам всем разделили".

Тетя и мама Марии Ефимовны.

Конечно, вода в лагере отсутствовала. Люди собирали смешанный с грязью снег и им утоляли жажду. А по нуждам ходили в выкопанную на видном месте траншею. "Туда ходили и старый, и малый, и все. Если кто-то прятался за кустик - бабушки стеснялись дедушек - то патрули заставляли их руками все убирать и нести в эту яму", - рассказала Мария Ефимовна.

"А когда в другом лагере умирали дети, то эти трупики привозили в наш, чтобы мы заражались тифом". Машины подъезжали к ограждению, и фашисты перебрасывали больных на территорию Озаричей. Многие из них, находясь в бессознательном состоянии, часами лежали на снегу и умирали. Мертвые лежали рядом с живыми и распространяли инфекцию и трупный запах, потому что хоронить их категорически запрещалось. Запрещалось хоронить и своих.

Мария Ефимовна в мемориальном комплексе "Озаричи".

"Мама ночью своими ручками выкапывала яму и хоронила моих братьев и сестер. Коля умер в дороге, потом от болезни умерли Аня и Сеня. Самой младшей была Настенька. Мама была беременной и родила в лагере, младенец сразу скончался. Меня же, самую старшую (10 лет) мама сохранила", - со слезами вспоминала Мария Ефимовна.

Действительно, если бы не мама! Женщина успела ухватить из дома шерстяное одеяло, которое повсюду таскала за собой. На нем и спали дети, а она, мама, лежала на ледяной земле.

А когда маленькая Маша перестала бояться и даже надеяться, когда в ее душе наступало смирение - смирение со скорой смертью - ее мама не позволяла отчаиваться до конца. Она вновь вселяла уверенность на прекрасное будущее своему ребенку, своему последнему малышу.

Мария Ефимовна в мемориальном комплексе "Озаричи".

Все эти трагические события происходили в течение всего лишь 10 дней. А потом пришли советские солдаты. Стоит отметить, что гитлеровцы специально выбрали место для лагеря на передовой - он был заслоном при наступлении Красной Армии.

"Помню бой в последнюю ночь. Советская разведка так рассчитала, что на нас бомбы не попадали, но мы все равно к земле прижимались. А на утро стало так тихо. И тут советские бойцы на лошадях заезхали в лагерь. А следом приехала кухня. У нас не было ни посуды, ничего, но они нас там сразу покормили.И тут же попросили, чтобы мы не двигались, не уходили, потому что все вокруг было заминированным. Но кто-то не удержался. Когда нас вывозили, по дороге трупы уже подбирали".

Потом семья Марии Ефимовны неполным составом вернулась в родную деревню. Ни дома, ни сарая не осталось. Долгое время с мамой да тетей жили они на улице, шили себе одежду из мешков, побирались в соседних деревнях. А потом жизнь немного наладилась. И дом нашелся, и работа. Мама Марии Ефимовны, ставшая вдовой, повторно вышла замуж за обеспеченного мужчину. Мария Ефимовна сначала на него работала, а потом устроилась на ткацкую фабрику.

Мария Ефимовна.

"Так и выросла. Стала девушкой. В 1951 году вышла замуж за офицера летной части. А через год родила дочку".

Мария Ефимовна (справа) с мамой и супругом.

Семья постоянно переезжала. Сначала они жили в Бобруйске, затем в Москве, Свердловске. А потом супруга Марии Ефимовны направили в командировку в Алма-Ату. "Приехал он сюда, и так ему здесь понравилось, что решили остаться. Так, живу здесь с 1959 года". Здесь Мария Ефимовна устроилась на швейную фабрику имени 1 Мая. Отработала 25 лет и с почетом вышла на пенсию. Она заслуженный ветеран труда.

Сейчас у нее двое детей, четверо внуков и восемь правнуков. Мария Ефимовна очень счастлива.

Мария Ефимовна. Фото: TengriMIX

Лишь иногда ей вновь становится страшно, когда она вспоминает те ужасы из детства.

Автор: Нурлыайым Нурсаин