ПОДЕЛИТЬСЯ
27 августа 2020 года Хакимжану Наурызбаеву исполнилось 95 лет. Центральный государственный архив Республики Казахстан вспоминает, как первый казахский скульптор боролся за сохранение естественного вида Алма-Аты и что он делал, чтобы нести высокое искусство в массы.
27 августа 2020 года Хакимжану Наурызбаеву исполнилось 95 лет. Центральный государственный архив Республики Казахстан вспоминает, как первый казахский скульптор боролся за сохранение естественного вида Алма-Аты и что он делал, чтобы нести высокое искусство в массы.
Этот год отмечен юбилейными датами со дня рождения ряда представителей творческой интеллигенции нашей страны. Среди них есть и юбиляр, представитель художественно-изобразительного искусства Казахстана Хакимжан Наурызбаев - советский и казахстанский скульптор, народный художник Казахской ССР, заслуженный деятель искусств Казахской ССР, первый профессиональный скульптор-казах, один из основоположников национального монументального искусства в Казахстане, профессор Казахской национальной академии искусств имени Т. Жургенова.
Казалось бы, о Хакимжане ага написано немало. В составе документов архивного фонда скульптора, хранящихся в Центральном государственном архиве Республики Казахстан, есть письма, газетные статьи, где можно найти рассказы о его детстве, студенческих годах в Харьковском художественном институте, творческой деятельности в родной республике... Помимо документов личного происхождения, информацию о деятельности Хакимжана Наурызбаева можно найти в документах архивных фондов Совета Министров Казахской ССР, Союза художников Казахстана и в других источниках.
Обобщая все эти архивные сведения, попытаемся составить портретную характеристику первого скульптора из казахов Хакимжана Наурызбаева.
Хакимжан ага считал себя по жизни удачливым человеком, так как на жизненном пути ему встречались хорошие люди, сыгравшие немаловажную роль в его судьбе. Это, конечно же, в первую очередь председатель Совета Народных Комиссаров Казахской ССР Нуртас Дандыбаевич Ундасынов, по рекомендации которого Хакимжан Наурызбаев был зачислен в Алма-Атинское художественное училище и далее был направлен в Москву для продолжения учебы в столичном вузе. По собственному признанию Хакимжана ага, "если не было бы Нуртаса Ундасынова, то не было бы и Хакимжана Наурызбаева". Дружеские отношения между Ундасыновым и Наурызбаевым сохранятся до конца их жизни. Их дружбу, пожалуй, можно будет охарактеризовать как отношения между отцом и сыном, между наставником и учеником, между единомышленниками, связанными духовными узами... В дань уважения первому наставнику Хакимжан ага своего первенца назвал Нуртасом. В свою очередь, Нуртас Дандыбаевич безмерно был рад этому и считал данное обстоятельство большой честью, оказанной ему... Скромность, трудолюбие, целеустремленность и искренность - это, наверное, те качества, которые объединяли этих двух людей, двух личностей, оставивших свой неизгладимый след в отечественной истории.
Нуртас Ундасынов и старший сын Хакимжана Наурызбаева Нуртас Наурызбаев. г. Алматы. 80-е годы ХХ века. Из фондов ЦГА РК
В 1951 году Наурызбаев, закончив Харьковский художественный институт, возвращается на родину. Поступив на преподавательскую работу в Алма-Атинское художественное училище, добивается открытия в его составе скульптурного отделения. Таким образом, Хакимжан Наурызбаев постепенно реализовывает возложенную на него особую миссию - создание и развитие в Казахстане монументального изобразительного искусства.
Как великого скульптора объявили японским шпионом и выслали в Казахстан
Создавая в последующие годы свои монументальные работы, Хакимжан ага одновременно занимается преподавательской деятельностью, воспитывая на собственном творческом опыте своих последователей-учеников. За время своей преподавательской работы он воспитал большую плеяду художников разного профиля, многие из которых стали видными деятелями художественной культуры, заслуженными деятелями искусств и лауреатами государственных премий.
Впрочем, к вопросу последовательности, званию мастера-учителя Хакимжан ага имел собственный подход, можно сказать, собственную философию. К примеру, казалось бы, на вполне обычный, дежурный вопрос "Сколько учеников воспитали и кем из них гордитесь?", мастер не стал их всех перечислять, не стал также выпячивать свою заслугу в их успехах, а ответил весьма нестандартно: "Горжусь Еркином Мергеновым, Тулегеном Досмаганбетовым... Но вообще-то в нашем деле у самого скульптора надо спрашивать чей он ученик, кого он сам считает своим учителем. Ты ему как педагог что-то даешь, но учителя каждый сам себе выбирает. Я с юности считаю себя учеником профессионального скульптора и чуткого педагога Ольги Николаевны Кудрявцевой. Я ее почитаю, но кто мой учитель на самом деле? Вопрос непростой... Когда ты азбуку постигаешь, первый учитель тот, кто тебя научил читать. А вот как мыслить - это уже не азбука. Тот, чью жизнь ты отражаешь, и есть учитель твой. Это твой народ, историко-культурная среда...". Не правда ли, в ответе Хакимжана ага таится глубокая мысль, интересная формула педагогического метода обучения мастерству? Своими учителями скульптор считал Абая, Шокана, Жамбыла...
Хакимжан ага, обучая своих учеников монументальному искусству, говорил следующее: "Творческий труд - это самовоплощение, каждый образ в чем-то автопортретичен. Не в облике, а по духу. Отражая чей-то образ, ты волей-неволей вкладываешь свою душу в эту работу, свой внутренний мир. Несчастен тот скульптор, тот художник, который сиюминутно отразил внешнюю похожесть... А настоящий монументалист создает образ на перспективу, на веки вечные. Когда работаешь, ты должен очень хорошо знать, кого воплощаешь. Досконально знать. Иначе образ не получится..."
Создавая образ Абая, Хакимжан ага изучил все творчество поэта, посещал места, где родился и жил акын. И, по его собственному признанию, переболел им. С другой стороны, изучая и воплощая образ поэта в монументальную скульптуру, мастер вобрал в себя все наказы и мудрость великого поэта, которые укрепили имевшиеся у него от природы такие человеческие качества, как трудолюбие, мудрость и вытекающую из этих качеств скромность. Как доказательство этого можно привести в пример случай из жизни Хакимжана Наурызбаева, когда он, будучи в составе Всесоюзного комитета по присуждению Государственной и Ленинской премий, отказался от высокой награды: "Когда Абая представили к премии, я гордо встал, был тогда еще молодым, не осознавал, что делаю, и сказал следующее: "Я еще молод, только начинаю трудиться, и если я получу Ленинскую премию, то перестану трудиться, успокоюсь на достигнутом, поэтому я отказываюсь от премии". Когда я это говорил, Галина Уланова сидела и осуждающе качала головой, а о реакции Ауэзова и говорить не приходится. За этот поступок он меня сильно отругал..." Признаемся честно, что не каждый человек, тем более человек творческий способен на такой неординарный благородный поступок.
За всю творческую жизнь Хакимжан Наурызбаев создал около 300 образов. Это памятники и памятные бюсты Абаю Кунанбаеву, Шокану Уалиханову, Жамбылу Жабаеву, Курмангазы, Амангельды Иманову, Маншук Маметовой, Канышу Сатпаеву, Камшат Доненбаевой и другим.
Тема воплощения в скульптуру образа Жамбыла являлась дипломной работой Наурызбаева, и за всю творческую деятельность одному поэту Жамбылу автор посвятил 14 работ.
Из фондов ЦГА РК
Однако мастер создавал образы не только великих и знатных людей страны, но и старался запечатлеть образы простых тружеников, или как он их называл, "мои современники":
Из фондов ЦГА РК
Хакимжан Наурызбаев, помимо своей творческой и педагогической деятельности, много занимался проблемными вопросами застройки городов, сел, поселков. К примеру, он находил, что при общей планировке города Алматы, при разработке генерального плана его реконструкции много внимания уделяется застройке города общественными и жилыми зданиями, и как-то мало проводится работы над пространственным решением площадей, скверов. Хакимжан ага также считал, что каждый город должен быть неповторимым, что Алматы начинает быть похожим на другие города своими микрорайонами, строгими, сухими, высотными зданиями в центре, которые стали перегораживать главную достопримечательность города - горы Алатау. С точки зрения современной архитектуры может быть, это хорошо и правильно, считал он, но в связи с этим, по его мнению, постепенно начала утрачиваться истинная, первоначальная прелесть города, и как результат все меньше становится зелени, зон отдыха, скверов, как-то суше становится вид улиц.
Развивая эту идею, Хакимжан Наурызбаев считает, что современная строгая архитектура, состоящая в основном из стекла, бетона и стали, в обязательном порядке должна сочетаться с зеленой архитектурой, с произведениями монументалистов-живописцев, скульпторов. Для этого он призывает объединить усилия архитекторов и скульпторов-монументалистов, развивать их творческий контакт. С целью предопределения как плановых, так и финансовых затрат, Наурызбаев предлагает закладывать средства на художественное оформление крупных городских зданий, скверов, парков изначально, еще при разработке планов застройки. Иными словами, он указывал на необходимость определения четкой перспективы дальнейшего развития города не только в смысле его застройки, но и его художественного оформления. По мнению мастера, разные по форме - большие и маленькие, и по материалу - бронзовые и гранитные скульптурные произведения прекрасно дополнили бы современную архитектуру.
Из фондов ЦГА РК
Думается, что Хакимжан ага не зря поднимал данный вопрос, так как сам не один раз испытывал затруднения с определением места, площади для установления памятников, к примеру Абаю Кунанбаеву и Шокану Уалиханову. Известна история с местом установления памятника Абаю, когда удачно найденная живописная панорама, естественная среда, напоминающая урочище Жидебай, где родился и вырос великий поэт, утратила свою первоначальную значимость в связи с постройкой позади памятника Дворца Ленина (ныне Дворец Республики).
При определении места для памятника Шокану Уалиханову также произошел небольшой спор. Автору была дана рекомендация поставить памятник ближе к Академии наук, даже перед зданием храма науки, как было принято в то время. Однако Хакимжан Наурызбаев был категорически против этого предложения. Он, вместе с соавтором, потомком Уалихановых - Шотой Уалихановым, отстояли свою точку зрения, заявляя, что "Академия - это академия, и к ней Уалиханов никакого отношения не имеет, ни прямого, ни косвенного. А просто привязывать великого ученого к зданию никакого смысла нет..., потому как Шокан отдельно, сам по себе академия..." Авторы продумали все до мелочей, создавая монумент и постамент, на котором будет стоять и возвышаться памятник. Рядом с памятником установили тумбы, чтобы "люди могли сесть и размышлять так же, как размышлял Шокан".
Х. Наурызбаев и Е. Букетов у памятника Ш. Уалиханову. г. Алматы. 60-70-е годы ХХ века. Из фондов ЦГА РК
К слову сказать, у памятника Шокану Уалиханову любил прогуливаться, думать о прошлом, настоящем и будущем писатель Герольд Бельгер. Гер ага нередко встречался здесь с представителями казахского зиялы қауым и, сидя на этих самых тумбах-скамеечках, вел с ними неторопливые беседы, обсуждая актуальные вопросы современности. В частности, Гер ага часто, почти ежедневно встречался на алее возле памятника Шокану Уалиханову с блистательным переводчиком зарубежной прозы на казахский язык, глубоким знатоком литературы, радетелем казахского языка, занимавшего некогда должность директора издательства "Жазушы" и руководителя Книжной палаты Казахстана Абильмажином Жумабаевым. Два литератора обсуждали вопросы современной журналистики, издательской деятельности, казахской литературы, мировой политики и экономики и другие темы. Однажды даже обменивались мнениями по поводу достойной кандидатуры из числа казахских писателей на Нобелевскую премию. Наверное, аура и в целом обстановка, царящая вокруг памятника Шокану, располагала к таким беседам. Герольд Карлович о том моменте оставил следующие строки: "Чертим за кругом круг, бродим, постукивая палками, по аллее вверх-вниз. Чокан в глубокой задумчивости уперся взглядом в импозантное здание бывшей Академии наук. Какие-то прохожие почтительно здороваются с нами, расспрашивают про амандық-саулық, просят сфотографироваться. В стройных елях резвятся воробьи, на все лады заливаются скворцы..."
Как истинный ценитель искусства, исторических памятников, Хакимжан ага переживал и по поводу уничтожения в Алма-Ате объектов старины. В личном архиве скульптора осталась эта запись, где он фиксирует свои мысли по данному немаловажному вопросу.
Из фондов ЦГА РК
Хакимжан Наурызбаев не только создавал монументальные скульптуры, но и широко пропагандировал высокое искусство. Причем считал, что изобразительное искусство следует пропагандировать не только в крупных городах и областных центрах, но необходимо довести до среды простых тружеников, жителей периферий. Так, на заседании правления Союза художников Казахстана, проходившего 29 января 1960 года, с участием членов правления А. Кастеева, Мамбеева, Крылова, Антощенко-Оленева, Кенбаева, Галимбаевой, Тансыкбаева, Черкасского, Тельжанова и других, Хакимжан Наурызбаев во время выступления отметил: "Несколько слов хотелось бы сказать о работе Галереи. Если взять их план, то кажется все обстоит благополучно. А с другой стороны - сколько прочитано лекций чабанам и вообще приезжающим из района в сердце нашей республики Алма-Ату? Сколько прочитано лекций на казахском языке? Галерея должна вести работу по пропаганде изобразительного искусства в отдельных уголках нашей республики. А у нас что делается? В галерее даже этикетаж напечатан только на русском языке, каталоги, афиши, все печатается также на русском языке. Все экскурсии в Галерее проводятся также на русском языке. Хотелось бы, чтобы коренное население могло читать хотя бы этикетаж. В своей практической работе директор Галереи т. Плахотная, судя по изложенному, не любит казахского искусства, а поэтому считаю одним из основных вопросов обсудить деятельность Галереи. Посещение членами экспертной комиссии наших собраний и совещаний, секции считаю неотложным, это надо приводить в жизнь..."
Да, жизнь подтвердила слова Хакимжана ага о том, что изобразительное искусство необходимо пропагандировать и в отдаленных уголках республики, и что высокое искусство может найти отклик и интерес у самого простого, скажем, неподготовленного, не интересовавшегося доселе художественным изображением члена общества. Тому подтверждение запись, оставленная в "Книге записей выставки произведений Народного художника Казахской ССР Х. И. Наурызбаева". Да, есть среди документов Хакимжана ага такая скромная на вид, не имеющая даже твердого переплета книга отзывов. Но самое ценное внутри этого документа - это отзывы посетителей выставки. Судя по дате, зафиксированной в записях посетителей, выставка проходила в октябре 1975 года. В этой простой на вид книге оставлены записи посетителей, среди которых встречаются представители городской интеллигенции (инженеры, врачи, актеры, поэты, преподаватели вузов), студентов, учащихся школ, представителей рабочего класса и др.
Пришла на эту выставку и Марал апа, в сопровождении своего сына, студента КазГу. Пожилая женщина, впервые в жизни выбравшаяся из своего аула и, приехав в столицу, впервые посетившая выставку изобразительного искусства, оставила длинное послание автору произведений, которое, на мой взгляд, можно приравнять к благословению или же, как у нас казахов, называют, "ақ бата". Конечно же, пожелание почтенной Марал апа написано на казахском языке, я перевела его на русский, стараясь передать самую суть этого интересного послания-благословения:
"Дорогой мой Хакимжан! Придя сюда, я прямиком устремилась вперед, чтобы пройти в следующую комнату, попутно успев подумать: "кому понадобилось собрать здесь столько "голов" (имеются в виду бюсты). Но мой сын, который привел меня сюда, сказал: "Апа, куда вы спешите? В этом зале находятся наши выдающиеся и великие личности! Как можно пройти мимо, не поздоровавшись с ними?" Я оглянулась, начала всматриваться в лица... Сын рассказал мне, сколько труда и упорства стоило тебе изготовить эти произведения искусства. Ты прости меня, дорогой, я старый пожилой человек. Вырастила семерых детей. Ни разу не выбиралась из аула. Приехала в Алматы издалека, тем более в первый раз. Поэтому вид ремесла, которым ты занимаешься, мне не очень-то и понятен.
Однако, всматриваясь в эти лица, вылепленные твоими руками, я начинаю понимать, как все это прекрасно. Оказывается, я в своей жизни многого не видела, многое пропустила. Жизнь быстротечна, были бы возможность и время, успела бы увидеть еще много прекрасного и интересного. Рассматривая их, ловлю себя на мысли, что как будто бы разговариваю с ними, и словно они просят меня передать тебе слова благодарности за то, что их помнят и чтут их память... Так позволь тебе выразить слова безмерной благодарности. Ты будешь жить вечно и дело твое не умрет! Пусть у тебя будут достойные ученики, которые продолжат твое благородное дело! Я заставила своего сына написать здесь целое письмо с посланием. Но прошу, не обижайся, ведь не знаем же, сможет ли твоя старая апай попасть сюда еще раз или нет... Благодарю, благодарю (Алғыс, алғыс!)... С искренними пожеланиями, твоя Марал апай. Записал пожелание сын Фархад, студент КазГУ (перевод с казахского Г. К.)".
Возможно, эти искренние слова благодарности, с не менее искренними пожеланиями почтенной Марал апай, которая олицетворяла собой жителей глубинок, живущих вдалеке не то чтобы от крупных городов - областных центров, но даже редко выбирающихся в районные центры, как бы подтверждали слова Хакима Наурызбаева о том, что высокое искусство нужно нести в массы, и не только городских, но и в обязательном порядке населению сельских местностей, рабочих поселков, далеких аулов.
В последние годы жизни Хакимжан ага вел тихую, размеренную жизнь. Об этом повествуют записки, написанные на отдельных листках бумаги рукою мастера. Их совсем немного. Но все же по ним, хоть и немного, можно уловить настроение художника, о чем думал, о чем мечтал, что планировал... К примеру, вот такая запись: "Настало время завершить незавершенное... Время как метеор летит и приближает к моему восьмидесятилетию... Надо торопиться сделать кое-что, что обдумывал многие годы, это автобиографический портрет, начиная с детства. Было бы неплохо все задуманное воплотить в материале... Дерево для этого подходящий, живой, благородный материал..." Или вот еще одна запись: "Я сижу на балконе, дышу свежим прохладным воздухом. На свежем воздухе и мысли приятные, и чувства богатырские, и желания добрые... Писать сложнее, чем долбить камень... Да, я наконец понял, то и другое необходимо для потомков... Воздух стал прохладнее, а тишина стала еще тише... Пора отдыхать... Продолжение будет завтра..." Судя по следующей записи, Хакимжан ага в эти дни работал мысленно: "Творчество в мыслях: глыба горной породы, серый песчаник ждет, лежит на своем месте, ждет моей руки. Пора за дело..." Строки из последних записей: "Чистое небо, ясное, теплое утро. Утро для тружеников. Настроение деловое. Мысли... мысли в голове требуют реализации..."
Хакимжан Наурызбаев ушел из жизни 4 сентября 2009 года... Ушел тихо, проводили его в последний путь так же скромно, как прожил свою жизнь мастер, подаривший нам образы Абая и Шокана, которые незыблемо стоят в разных уголках, на красивейших площадях-аллеях города Алматы. И являются достопримечательностью нашего города.
Х. Наурызбаев и правнучка Абая Ишагы Жагипаркызы (первая слева). г. Алматы. 10 августа 2004 г. Из фондов ЦГА РК
Служение искусству, служение своему народу... Звучит пафосно? Думается, для поколения Хакимжана Наурызбаева слова эти звучали нормально, не являлись громкими словами. Хакимжан ага сделал многое для нас, оставив после себя огромное духовное наследие. Он справился с миссией, возложенной на него судьбой... Но остается вопрос, справились ли мы со своей задачей, которая состоит в увековечивании памяти мастера - основоположника казахского монументального искусства, первого скульптора-монументалиста? Вопрос, на мой взгляд, остается открытым по сей день и не теряет своей актуальности.
Каратаева Гульнар Мироновна, начальник отдела научно-информационной работы и НСА Центрального государственного архива Министерства культуры и спорта Республики Казахстан.
