ПОДЕЛИТЬСЯ
Многие из нас проходили, будучи студентами, практику, а кто-то еще помнит и пионерские лагеря. Теплые воспоминания прошлых лет остаются с нами надолго, невольно вызывая улыбку. TengriMIX продолжает публиковать рассказы и очерки казахстанцев и на этот раз делится одним из таких воспоминаний.
Многие из нас проходили, будучи студентами, практику, а кто-то еще помнит и пионерские лагеря. Теплые воспоминания прошлых лет остаются с нами надолго, невольно вызывая улыбку. TengriMIX продолжает публиковать рассказы и очерки казахстанцев и на этот раз делится одним из таких воспоминаний.
"Июль, 1980 год. Вся страна в Олимпиаде! Лучших людей, передовиков производства, знатных хлеборобов наградили поездками в Москву. Туда попала и часть алматинских милиционеров, чтобы соблюдать порядок и дисциплину на время Олимпиады. Все магазины, киоски, ларьки переполнены значками, спичками, ручками, открытками, тарелками, сувенирами: пакеты, полотенца, футболки и трусы, разрисованные символами Олимпиады. Вечерами город затихал. Все смотрели Олимпиаду. А в телевизоре спортсмены прыгали, летали, плавали, бегали, боролись и боксировали, держа в напряжении 250-миллионное население СССР.
В том же месяце того же года Мура, Анвар и я находились в пионерском лагере "Искорка". Они проходили официальную практику, а я, как всегда, не был допущен из-за несданной сессии. Но мне не хотелось оставаться в городе одному, и я сел к ним на "хвост". А что? Бесплатное питание, проживание, свежий горный воздух и девушки-вожатые - кайф! Все рядом, все доступно, весело и хорошо. Лагерь был ведомственный и принадлежал Госплану КазССР. Это был на тот момент самый современный пионерский лагерь. Легкие корпуса со встроенными туалетами и водопроводом, отдельные номера, тьфу ты, спальни для вожатых, асфальт, бассейн, свободные душевые, крепкие деревянные кровати и кушетки. И все это среди гор и садов! Мура пристроил меня в свой отряд. Там были взрослые дети. Тинейджеры, как их называют сегодня, - самый противный возраст. Особенно пацаны. Пионерки муриного отряда одевались ярче и фирменнее, чем сами пионервожатые, и часто было трудновато различить где воспитанница, а где воспитательница. Анвару достался младший возраст - это где-то между 8 и 9 годами, ну совсем дети. С ними было полегче. Хотя как сказать. Они тоже нет-нет, да и устраивали часы непослушания. Вот в такой из дней и приехал Джо. Он привез с собой три ботла и терпеливо стал ждать отбоя. Мы с Мурой со своими договорились быстро - разрешили им "отбиваться" позже. Но с условием, что не будет галдежа и шума. Все были обоюдно счастливы!
Пионеры на экскурсии.© Олег Ионов
А вот анварские подопечные никак не хотели успокаиваться. Они прыгали на кроватях и беспрестанно носились по коридорам своего корпуса. Тогда в дело вступил Джо. Он собрал детей и стал рассказывать страшные истории. Я до сих пор с содроганием вспоминаю его рассказ. Сюжет его истории был таков. Жил-был художник один. Непризнанный, бедный и безответно влюбленный в одну богатую даму. Но безумно талантливый. И все это произошло причем здесь, в окрестностях пионерлагеря. Художник, понимая, что не добиться ему взаимности от любимой, нарисовал ее огромный портрет и вместе с ним спрыгнул с самой высокой горы и упал в пропасть. Летя вниз с горы, художник успел крикнуть: "Я найду тебя, Роза!". И горное эхо многократно отозвалось именем неприступной возлюбленной: "Роза, оза, за, аааа!" И вот теперь, дети, продолжал Джо, этот художник по ночам выплывает из пропасти с порванным портретом любимой и бродит по домам, выискивая девушек, похожих на нарисованный образ. И если он находил сходство, то уводил эту девочку к краю пропасти и они уже вдвоем летели в неизвестность. Много таких пропало, уверял Джо. Сам Джо, как потом нам рассказывал, описал лицо того несчастного художника с самого себя, тем самым напугав детей до такой степени, что утром Анвару пришлось вывешивать несколько обмоченных простыней из-под особо впечатлительных детей. Я сам очень впечатлительный человек и сегодня, как услышу песню Пугачевой "Миллион алых роз", то предо мной возникает скорченное в судорогах тело того художника с окровавленным портретом Розы. А дети, кстати, после всего Джошкиного рассказа стали задумчивее, серьезнее всегда ходили строем, даже если этого не надо было делать. Анвар был счастлив! Его отряд всегда ставили в пример.
Наших с Мурой подопечных на такой фантазии, как Черный альпинист или там черный гроб с рукой, на дисциплину не вернешь. Они уже требовали других рассказов, я о девочках говорю. Их интересовали несчастная любовь, дуэли и всякие драмы. В этом смысле Мура, как знаток французской классики, укладывал толпу, рассказывая пару эпизодов чего-нибудь там из Дюма или какого-нибудь Золя с Мопассаном. Когда наступал мой черед сказывать истории, то я не утруждал себя высокопарностью слога и велеречивостью. Сюжеты мои были банальные. И во всех этих рассказах я получался какой-то несчастный и странный. Например, однажды, я начал так:
"Девочки, была у меня девушка… хромая. Я ее очень любил" . Тут я ловил мхатовскую паузу и молча смотрел в темное окно. В эти минуты кто-то из девчонок начинал всхлипывать и спрашивать: "Она всегда была хромая? А где она сейчас?"
Я долго молчал, а потом продолжал:" Нет, она живая. Но она отвергла меня, потому что не хотела видеть меня несчастливым рядом с ней, такой хромой"
Или такой сюжет: "Влюбился я в девушку. Но у нее было что-то со слухом. Но в своем этом недуге она была прекрасна! Она не слышала ничего плохого. А только улыбалась, так ей было хорошо…"
Боже мой! Что тут начиналось! Девчонки наперебой рассказывали уже свои случаи из жизни близких родственников и знакомых. Потом они плакали, смеялись и неожиданно засыпали, каждая в своих грезах и драмах.
Пионеры на экскурсии.© Олег Ионов
Каждый вечер после отбоя Мура заполнял дневник о том, что сделано было за день, и готовил план мероприятий на день грядущий. В тот вечер у нас получилось что-то вроде педсовета. Мура сказал:
- Хэм, ты уже задолбал этих пионерок рассказами о своих покалеченных девицах! Ты можешь поменять сюжет? Что они у тебя все убогие?! Вот сегодня пионерка одна подходила вся в слезах из-за тебя! Спрашивает, почему ваш друг такой несчастный? У нее есть тетя, которая никак не может встретить свою любовь. У этой тети проблемы со зрением! Вот она и предлагает познакомить тебя с нею! Она приедет на родительский день. Теперь к твоей выдуманной хромой и глухой присоединится реально слабовидящая!
- Мура, выручай! Какая еще тетя со зрением! Я ж хотел их просто приблизить к жизни! Ведь жизнь она такая - проста и нелепа! - закричал я.
- Педагог чертов! Жизнь сама их приблизит куда надо и в свое время! Из-за твоих россказней эти неокрепшие юные души теряют святость и веру в прекрасное! Ты их погружаешь в мир уродливых натур!
- А ты, а ты, - возмутился я,- занимаешься примитивным пересказом классики, выхолащивая из нее литературу! Ты их погружаешь в несуществующий мир грез и фантазий! А потом вот и получаются такая, как та девица, не помнишь что ли? Вся отрешенная и витающая в облаках. Тоже начиталась классики и прочей мути. Скучная, как табуретка! Нет чтобы расслабиться, повеселиться, она весь вечер декламировала Асадова, блин, сонеты Шекспира.
- Минутку! Это какая из них? В очках что ли? То ли Лиана, то ли Луиза? Да, скучная, как и ее подруга. Столько времени потеряли, - согласился Мура
- Вот! Вот и я о том же!
Тут Мура вспомнил, что мы как бы на пионерской практике еще и мы обсуждаем ее педагогические аспекты и постепенно уходим с темы на очень скользкую тропинку, поэтому он живо вернул меня обратно:
- Ты мне тут словоблудием не занимайся и не оправдывайся! И вообще, надо завязывать эти "Спокойной ночи, малыши". Завтра ты завершаешь свою серию ЖЗЛ ("Жизнь замечательных людей" - серия художественно-биографических книг. - Прим. ред.) одним сюжетом. Очень тебя прошу. Что-то из героических будней. И пусть там будет любовь, страдания, но героика должна быть! Я даже дарю тебе готовый сюжет.
- Давай. Слушаю.
- Дело происходит в твоем любимом Каскелене. В тебя влюбляется местная курдянка. Зовут ее, допустим, Зубейда. Она передовой сборщик урожая. Скоро ее должны повысить в должности - назначить бригадиром. Зубейда комсомолка. Здоровая и веселая девушка. Нормальная, между прочим, с двумя руками, чтобы собирать помидоры, с двумя ногами, чтобы ходить по полям, с одной головой, а на голове уши, нормальные человеческие уши, чтобы слышать, с глазами, чтобы видеть, со ртом, чтобы говорить, а во рту, между прочим, язык и все 32 зуба целы - это на всякий случай, если твои больные фантазии снова начнут опережать твой разум. Господи! Что там еще в теле человека? Короче, все у нее ништяк с телом. Ты понял меня? Да, и еще, на руках и ногах у нее по пять пальцев! Ты понял, по пять, а не пять с половиной и не шесть!
- Ты про сердце и почки забыл, - пытался шутить я.
- Да, весь ее ливер тоже на месте. Она проходила обследование в совхозной амбулатории и ей дали справку, что внутри у нее нет никаких, слышишь, никаких симптомов каких-либо заболеваний! Никаких! Она здорова как лошадь!
- А что там на счет героики? - робко спросил я.
- Короче, Зубейда в тебя влюбляется. Я не знаю, как и где она умудрилась встретить тебя, но она влюбляется и страдает по ночам от твоей невзаимности. А тут урожай на совхозных полях поспевает. И директор совхоза с парторгом выпучив глаза бегают по полям. Короче, аврал! А тут эта влюбленная курдянка отрешенная и несчастная. У нее снизился КПД и вообще жить не хочет. И это замечает совхозный шофер Гусейн, тоже курд, одноклассник Зубейды. Он ее любит еще со второго класса. Так ему папа сказал. Ну, не важно. Шофер переживает, что это с ней? Уж не заболела ли? Наступил обед. И за обедом эта девушка рассказывает о своих проблемах. Гусейн погрустнел, но, как идейно подкованный, он ей говорит, что эта проблема разрешима, что ее страдания - это вещь временная и только работа может спасти душу! Так вот они и решают, что возьмут на себя тройные обязаловки и перевыполнят производственный план на 250 процентов! А по осени им вручают Ордена Трудового Красного Знамени и путевку в Цхалтубо. Потом они женятся и живут счастливо!
- А я? - осторожно спросил я.
- А ты - нет! Ты однажды встретишь беременную Зубейду с орденом на груди, и тебе станет невыносимо больно и грустно, от того, что ты отверг такую орденоносную женщину и не посвятил себя сельскому труду! Да, кстати, насчет тети со слабым зрением, ты готовься, а вдруг это судьба?
Но судьба не состоялась. Тетя не приехала. А вот с пионеркой мы подружились. Мне нравилось ее опекать. Потом я уехал в армию. Она закончила школу. И пионерская практика тоже закончилась. Прошло 40 лет. Где они сейчас, те дети? Живут, наверное. Ну и хорошо же!"
Автор: Нурлан Хэм
