ПОДЕЛИТЬСЯ
Писатели всегда пели хвалебную оду Женщине. Прозаики и драматурги Великой степи не исключение, они подмечали вокруг хитросплетения женских судеб - родных и чужих. Наделяя своих героинь душевной тонкостью, любовью к простым людям, к родной природе и самое главное к детям, они и не задумывались о том, что в их произведениях собирательные образы казахских женщин того времени могут отражать и сегодняшнюю действительность. TengriMIX поздравляет с праздником самых прекрасных представительниц человечества и предлагает познакомиться с самыми яркими образами женщин в казахской литературе. Может быть в этой галерее женских образов, созданных замечательными писателями, вы узнаете свою возлюбленную, сестру, супругу, мать.
Писатели всегда пели хвалебную оду Женщине. Прозаики и драматурги Великой степи не исключение, они подмечали вокруг хитросплетения женских судеб - родных и чужих. Наделяя своих героинь душевной тонкостью, любовью к простым людям, к родной природе и самое главное к детям, они и не задумывались о том, что в их произведениях собирательные образы казахских женщин того времени могут отражать и сегодняшнюю действительность. TengriMIX поздравляет с праздником самых прекрасных представительниц человечества и предлагает познакомиться с самыми яркими образами женщин в казахской литературе. Может быть в этой галерее женских образов, созданных замечательными писателями, вы узнаете свою возлюбленную, сестру, супругу, мать.
Тогжан. "Путь Абая", Мухтар Ауэзов.
Тогжан. Иллюстрация Евгения Сидоркина (1971 г.), adebiportal.kz.
"... здесь было еще одно существо, с появлением которого в юрту, казалось, врывалась свежая прелесть весны. Это была дочь Суюндика - Тогжан.
Она то к дело входила, сюда из Малой юрты, где жила ее мать, младшая жена Суюндика. Шолпы своим звоном предупреждало о ее приходе. Маленькие блестящие серьги в ушах, бобровая шапочка на голове, перстни, унизавшие ее пальцы, - все казалось Абаю изящным и прекрасным. У нее нежное личико, прямой правильный нос, черные глаза. Тонкие брови, острые и длинные, как крылья ласточки, разлетаются к вискам. Когда Тогжан слушает, смеется или смущается, чудесные брови то поднимаются дугой, то успокаиваются в плавном изгибе. Может быть, это - крылья невиданной птицы? Вот они раскрылись для полета, а потом снова сомкнулись… Нет, не птицы, - какого-то легкого духа, парящего в воздухе… Они рвутся ввысь, вдаль, - манят за собой… Абай не в силах был оторвать глаз. Он смотрел на девушку восторженно - и молчал, сам не замечая, что думает о ней сравнениями, вычитанными у поэтов".
Салтанат. "Гаухартас", Дулат Исабеков.
Актриса Жанна Куанышева в роли Салтанат в фильме "Храни свою звезду" ("Гаухартас"), 1975 г.
"..Я увидел свою женеше в окружении девушек. Тонкий белый шелк покрывал ее лицо. Она была стройна, чуть ниже меня ростом. Руки прижаты к груди. Белые тонкие пальцы едва заметно подрагивали. Она, казалось, не дышала, а может, замерла на мгновенье. Вчера, отпуская лошадей пастись, я видел, как она, сидя под сопкой, говорила о чем-то с подругами. Солнце только всходило, и речка светилась золотом. Плечи женеше покрывал расписной платок".
Айгерим. "Путь Абая", Мухтар Ауэзов.
"... голос ее, удивительно приятный и в разговоре, в песне был совершенно пленительным. Звук тянулся как ровная тонкая шелковая нить. Никогда еще эта песня так не волновала и не раскрывалась с такой глубиной. Абай слушал ее, как молитву, и только раз осмелился поднять глаза на Шукиман. Смущение ее прошло; забыв окружающих, она всей душой ушла в песню, подчеркивая ее оттенки порывистыми движениями тонких черных бровей, которые то круто изгибались, то выпрямлялись. Вся ее душа, - богатая, своеобразная, озаренная сиянием юности, - раскрылась в песне. Абаю показалось, что голос этот гонит перед собой какую-то прозрачную и легкую серебряную волну, уносящую к счастью. Одно видение сменялось в нем другим. Вот на глади тихо журчащего ручья лунные лучи пересмеиваются со своим отражением… Вот заискрился и сам ручей, распространяя кругом мягкий блеск…".
Улпан. "Улпан ее имя", Габит Мусрепов.
Улпан. Иллюстрация к изданию 1976 г. adebiportal.kz.
"...Малиновая бархатная шапочка с черным каракулем, легкая шуба из хорьковых лапок, крытая тем же малиновым бархатом, малиновые бархатные шаровары. На ногах хромовые сапожки на высоких каблуках, а поверх кожаные галоши, - их в этих краях называют "косой кавуш". Вся ее одежда была чуть помятая, понятно – вещи достаются из сундука в особо торжественных случаях.
Она разливала чай, не поднимая на гостей глаз. Только руки видны, лицо… Кажется, она из тех скромных девушек, которые не выставляют напоказ свою красоту… Или же - понимает, что красота скрытая еще пронзительнее поражает джигитов? Из-под тугой косы, толщиной с ладонь, белела шея. А руки у нее – уверенные, ловкие, привыкшие к труду...".
"Она считала себя сильной, мужественной, она гордилась тем, что может заменить сына отцу и матери.. . Она привыкла, что никто ей не перечит, все слушаются ее".
"Мать". Габит Мусрепов.
Матери. Иллюстрация Евгения Сидоркина (1971 г.), adebiportal.kz.
"..Я - женщина, я - мать этой девушки! - крикнула она. - Я - мать всем вам! Каждого из вас родила такая же мать... С матерью не воюют...
... Женщина, видно, заглянула в наши сердца. Она протянула к нам черные ладони.
- Как равная с равным, жила я с мужем пятнадцать лет, тело его видела и знаю. Мощь руки, острые копья вы обратили не к сильному и широкоплечему батыру. Разве он был грозным врагом, а не умоляющим калекой? Как же вы платите за него? Взвалив на седло, увозите дочь? Походит ли это на храбрость или на справедливость? У вас дочь моя будет рабыней. Останется со мной - будет свободно расти.
... Идти за тобой не могу: ты - свободный батыр, пока не доедешь до своего аула. А там и ты лишишься свободы и превратишься в простую дубинку твоего бая или бия. Немало видела я батыров и палуанов. Тобой помыкают как батыром, мной - как женщиной, - только и разница. Ты не свободней меня. Разве не так, мой батыр?
Палуан Жалпак опять опустил голову.
- Мы - слепые хищные совы, джигиты, - сказал он.- Шевельнемся, когда ткнут в глаза, не будут тыкать в глаза - не видим. Ты сняла с моих глаз бельмо, апа! Я думал сделать твою дочь ненадолго игрушкой в широкой своей жизни. Теперь я отступаю от этой мысли... Пока я свободен - и я хочу дать свободу человеку. Дочь твоя принадлежит тебе. Живите вольнее ветра!
У несчастной платье в лохмотьях, руки - как пальцы талки, черны-пречерны, губы растрескались в сорока местах. Но от нахмуренных ее бровей, от сыплющих огонь глаз - душа трепещет. Нет в них ни мольбы, ни страху, - она овладела сорока джигитами. Будто обе только и ждали последних слов палуана: одна вскочила на саврасого, другая - на гнедого, и понеслись.
Только тогда опомнились мы: "Шіркін, женщина из женщин!"
