ПОДЕЛИТЬСЯ
Как бы не выглядел мужчина, какой бы статус у него не был, какими бы вкусами он не обладал - главной чертой, характеризующей его личность является отношение к окружающим, и, в первую очередь, к женщинам. Учтиво, трепетно и с неимоверным почтением - вот как настоящий мужчина относиться ко всем дамам, начиная с матери, заканчивая продавщицей в магазине. TengriMIX делится с вами реальной историей казахстанского блогера об одном человеке, с которого должны брать пример все мужчины.
Как бы не выглядел мужчина, какой бы статус у него не был, какими бы вкусами он не обладал - главной чертой, характеризующей его личность является отношение к окружающим, и, в первую очередь, к женщинам. Учтиво, трепетно и с неимоверным почтением - вот как настоящий мужчина относиться ко всем дамам, начиная с матери, заканчивая продавщицей в магазине. TengriMIX делится с вами реальной историей казахстанского блогера об одном человеке, с которого должны брать пример все мужчины.
Прошлый год принес мне знакомство с удивительным человеком, которое чуть было не продолжилось в январе этого. Одна надежда на провидение, что может быть и когда-нибудь. Потому что таких встреч и людей - один раз на миллион. Без шуток.
... Я с трудом открыла тяжелую деревянную дверь и протиснулась внутрь храма. Пахло воском и ладаном, шла служба. Я перекрестилась и замерла на несколько мгновений - в грузинских храмах я ощущаю неизменное благоговение. Оно словно растекается в воздухе и обволакивает меня.
Набравшись смелости я подошла к прилавку со свечками и спросила о нужном мне священнике. "Да, он служит в этом храме, но на этой неделе его не будет. Приходите на следующей" - ответили мне. Подумала, что я бы с радостью, но обратный рейс в Алматы, к сожалению, не перенести. "А что вы хотели? И может быть мы вам чем-нибудь можем помочь?" - участливо спросила женщина. И я начала сбивчиво рассказывать, как я познакомилась с их священником и почему хочу его увидеть...
Это был один из майских дней в маленьком санаторном городке Цхалтубо. Городок этот в прошлом был известен на весь Союз своими лечебными источниками, не меньше, чем Боржоми. После всех процедур и обеда мы с моей тетей отправились на поиски ближайшего храма. На входе в парк, где находилась водолечебница, мы встретили священника. Ну у кого еще спрашивать, как не у него? Священник выслушал нас и ответил, что сам здесь гость, давно не был и не знает. Но потом, задумавшись на секунду, сказал, что сейчас найдем храм и повел к «пятаку», где постоянно дежурили таксисты. Перекинувшись парой слов на грузинском с одним из водителей он открыл дверцу ближайшей машины и с предложением усаживаться. "Куда?" - в один голос выдохнули мы с тетей. "Ну как куда? Вы же хотели попасть в храм? Сейчас и поедем". Мы сели на заднее сидение, он на переднее. Я аккуратно вытащила 5 лари, чтобы по приезду расплатиться с таксистом. Но, когда священник это заметил, то рассердился: "Ты что делаешь? Ты такая молодая и уже такая слишком самостоятельная! Кто тебя этому научил?!". Я, пристыдившись, убрала купюру обратно в карман.
Церковь была расположена на холме и окружена кладбищем. Надо сказать, что грузинские кладбища отличаются от наших - ты словно идешь по аллее между людей, потому что на каждой второй гранитной плите изображен умерший - где-то портрет, а где-то и во весь рост. И очень много молодых ребят. Я отметила это вслух, когда мы шли обратно от церкви, которая, к слову, оказалась закрыта. На мой комментарий батюшка со вздохом ответил: "Это наша боль. Эти войны (с Абхазией и Осетией - прим. автора) унесли столько жизней".
Не помню, как мы перекинулись с этой темы на рассуждения о Сталине. Но, когда я с иронией попыталась подчеркнуть, что Сталин тоже был грузином, священник резко одернул меня: "Нет, это ваш продукт!". Я изменилась в лице, а священник уточнил: "Это продукт советской системы и к грузинскому народу он не имеет отношение. Мы презираем его". Позже я узнала - почему, а тем временем мы с тем же таксистом вернулись на то место, откуда 20 минут назад уехали.
Я было подумала, что на этом наше приключение закончится, но батюшка решил угостить нас мороженым, раз не вышло найти работающий храм. Взял нас с тетей под руки и мы отправились на поиски кафе. Навстречу шли другие отдыхающие из нашего пансионата и с недоумением на нас смотрели. Да что уж там, даже местные грузины поглядывали в нашу сторону, недоуменно вскинув густые брови. Часто ли увидишь полуседого грузинского священника под руку с двумя славянскими девушками?! А мы шли и разговаривали, пока не добрались до единственного кафе в том квартале, откуда доносилась громкая музыка. Тетя робко предложила: "А может просто пройдемся вокруг? Тут слишком шумно" и мы отправились дальше, обходя заброшенные санатории, которые походили на дворцы после разрухи 17-го года.
Пока шли - разговаривали, а больше даже слушали священника. Он говорил о религии - совсем немного, потом о женщинах и о их роли в жизни - много и с жаром. Я сейчас даже не возьмусь пересказать, чтобы смысл не исказился сквозь строчки текста и монитор вашего компьютера. Но главное в том, что если бы все мужчины относились к женщинам так, как этот священник, а еще - если бы сами женщины ощущали бы себя так, то мы были бы счастливы. И даже без социализма.
В какой-то момент батюшка изменился в лице и снова стал рассказывать про войну. Вернее - про женщин на войне. На "той" стороне был снайпер, который метко подстреливал молодых грузинских ребят. "Наших сыновей" - как сказал священник. И я так до конца и не поняла, называл ли он так всех молодых, потому что отправился воевать уже в сане священника или среди этих парней был его родной сын. Так вот однажды этого снайпера поймали и привели к нашему батюшке, как к старшему. Снайпером оказалась женщина. И он услышал, как у остальных дернулись затворы. Люди жаждали мести. И он жаждал, но не смог, потому что перед ним была женщина. "Как можно убить женщину? Как с этим жить потом? И как же страшно находиться рядом с убийцей сына, имея в руках оружие. Но я ее отпустил. Она шла и постоянно оглядывалась, боясь, что выстрелим в спину. Но мы не выстрелили".
За разговорами мы дошли до современного отеля пятизвездочного отеля. Батюшка хотел показать нам озерцо, в котором купался в детстве, так как родом он был как раз-таки из этих мест. Но озеро владельцы отеля осушили и когда мы шли обратно, моя тетя внезапно раскашлялась. Священник предложил зайти в новомодную гостинцу и выпить воды, вернее так - он "сгреб" нас в охапку и повел в фойе. И вы только представьте картину: грузинский священник в дорожной рясе, две славянские девушки в комфортной полуспортивной одежде, далекой от гламура и в противовес гости отеля - женщины в платьях и на каблуках, мужчины в костюмах. В их удивленных взглядах явственно читалось: "Что эти трое здесь забыли?!". Но наш батюшка оказался не из робких, он тут же прошел в бар-кафе и заказал "Набеглави" для тети и тархун для меня, и мы продолжили разговор "за жизнь".
Мы узнали, что наш новый знакомый, оказывается, потомок княжеского рода, его отца арестовали в советские времена как «врага народа», а мать по этой же причине не брали на работу. Она со своим академическим образованием вынуждена была ездить по всей Грузии в поисках хоть какой-нибудь работы - хоть мыть полы, да тяжести таскать. Будущего священника, который был тогда еще мальчишкой, прятала у себя родная тетя, чтобы его не забрали вслед за отцом, как княжеского потомка. Ему много времени пришлось провести в подполе тетиного дома, чтобы не заметили, не доложили, не обнаружили. Происходило это все как раз таки в Цхалтубо. А в этот раз он приехал сюда, чтобы проводить свою тетю, которая заменила ему родителей, в последний путь. Он шел с поминального обеда, когда мы встретились ему и с нашей помощью он попытался скрыться от тяжелых мыслей, но не вышло.
Вы когда-нибудь были в ситуации, когда перед вами сильный гордый мужчина, раздавленный горем? Первый (материнский) порыв - обнять и пожалеть. Но так страшно этим обидеть. И ты сидишь и не знаешь, что же делать и все, что приходит в голову - взять человека за руку и крепко пожать. Примерно так было и в тот раз. Но, когда священник совладал с эмоциями, то попросил счет и предложил выйти "на воздух". Официант, который приносил нам воду и лимонад, едва заметно поклонился и священнику и дал понять, что напитки были за счет бара. Знаете, такое почтение к священнослужителям и старшим я у нас в стране не встречала. Именно почтение, не преклонение.
Вернувшись "на воздух", мы завалили священника новыми вопросами - как он стал священником и почему. Оказалось, что он каким-то чудом получил хорошее образование в Москве, но из-за своего буйного нрава не прижился там. Вернулся в Грузию, был в числе народных депутатов СССР, если я правильно запомнила, а потом, спустя время, решил принять сан священника и добился этого.
Пока мы шли к нашему санаторию, то успели обсудить еще много-много тем, но мне не хватит и 10 вордовских страниц, чтобы описать их все. Прощались мы, как давние друзья, я записала мобильный телефон священника в надежде когда-нибудь его снова увидеть.
... И вот я снова в Грузии, в Тбилиси и в храме, где служит этот священник, но попала не в его неделю дежурств. Добросердечные женщины попытались дозвониться до него после моего рассказала, но трубку взяла его жена, оказалось, что священник забыл телефон дома. После этого я несколько дней набиралась смелости, чтобы снова позвонить ему и напроситься в гости. Но не смогла, дуреха, испугалось, что будет бестактно и вообще. Только отправила смс-ку уже после отлета в Алматы - поздравила с Рождеством. Спустя несколько дней священник перезвонил, он не сразу понял - кто я такая, а когда вспомнил, то долго журил, что я так и не позвонила, и не приехала в гости: "Ну, значит, в следующий раз. Только ты больше так не глупи и звони сразу, как снова соберешься в Грузию".
И я обязательно приеду и больше так не сглуплю.
Автор: Инесса Цой-Шлапак
