"Государственная граница". Как рядовой Бутабаев обезвредил вооруженного дезертира

В рамках 30-летия независимости Казахстана под общей редакцией председателя КНБ генерал-лейтенанта Карима Масимова подготовлены к изданию книги "Хроники отечественной спецслужбы. Истории о людях, событиях, фактах" и "Государственная граница". Они повествуют о службе оперативных работников и пограничников, которые внесли достойный вклад в дело обеспечения национальной безопасности и охраны рубежей нашего государства.

Tengrinews.kz публикует отрывки из книг. Эта история о рядовом Дархане Бутабаеве.

"Дорога в отпуск"

У кого-то жизнь проходит стабильно и гладко, не давая возможности проверить себя в экстремальной ситуации. А кого-то судьба испытывает постоянно. Для Дархана момент истины настал в ту секунду, когда вороненая сталь дула автомата выбирала себе в качестве мишени бегущие фигуры его товарищей. Дархан не дрогнул...

Дорога, которой предстоя­ло Дархану проехать, не была уж очень долгой. Сев августовским вечером в старенький "Икарус" в Жаркенте, солдат-пограничник решил по возможности выспаться, чтобы завтра бодрым и счастливым пройтись по улицам родного Узынагаша, где не был уже больше года. Попутчики, коих было немало в рейсовом автобусе, намеревались так же сном скоротать путь до конечной остановки на автовокзале "Сайран", что в Алматы, и, видимо, на ночные беседы не настраивались, что рядового Бутабаева отнюдь не расстраивало, так как за последнее время уже столько раз приходилось многим любопытным – и не только – рассказывать без конца одну и ту же историю, что теперь просто хотелось помолчать.

Ощупав собственные карманы, чтобы убедиться, ничего ли не забыл, прекрасно понимая, что сигаретам, зажигалке, документам и нескольким сотням тенге деться вроде как некуда, Дархан, обнаружив их, с удовлетворением занял свое место.

Дизель монотонно заурчал. Все, в путь. Соседи один за другим погрузились в царство Морфея, кто-то - тихонько посапывая, ну а кто-то - откровенно всхрапывая, периодически забивая звуки неслабо гудящего двигателя.

На юге сумерки скоротечны, а наступившая вслед за ними ночь обволакивала все вокруг теплой и какой-то очень плотной чернотой. Где-то ночь иссиня-черная, здесь же она черная, как сажа, и из-за этого непрозрачная. Свет от фар встречных машин то и дело освещал на мгновения салон автобуса, разрисовывая его причудливыми тенями. Затем опять наступала темнота, чтобы через какое-то время снова устроить театр теней.

Усталость хоть и чувствовалась, но сон как назло все не шел. Впечатления от событий, нагромоздившихся за последнее время, одно сменяя другое, пробегали перед глазами Дархана, которые он даже и не пытался закрывать.

В большой семье Бутабаевых Дархан был старшим ребенком. Школа, помощь родителям по хозяйству и в воспитании двух братишек и стольких же сест­ренок отнимала у сельского мальчишки немало времени – весь световой день. Казалось бы, ни на что другое уже часок-другой просто невозможно выкроить, но для молодости невозможного не существует. Дархан, как и все соседские пацаны, умудрялся совмещать полезное с приятным, Летним утром, пока скотина напьется из реки, можно пару раз искупаться и даже немного позагорать, хотя один глаз все время следит за своенравными животными, все же обжигающая прохлада и бодрила, и наполняла душу каким-то неподдающимся описанию восторгом. О тех сладких минутах приятно было вспоминать с надеждой: сейчас август и завтра будет дома. Как хочется опять войти в любимую реку детства! Может, получится? И, словно продолжая диалог с самим собой, моментально подытожил: не получится. Так, по-ребячьи, дурачиться уже нельзя, перед младшим братом Жаласом неудобно. Скажет: "Чему, Даке, тебя в войсках учили?"

Наверное, он сильно подрос. А этой весной призвался в Пограничную службу другой братишка, Думан. Жаль, что не успел с ним поделиться опытом. Как там ему, в Кызылорде?

Сидящая справа полная татешка примостила поудобнее во сне свою голову. Налитое силой и энергией плечо пограничника ей показалось для этого вполне подходящим. От этого мысли, как бы пролистав несколько страниц, перешли к следующей сцене.

Осенью 2000 года какой-то незнакомый парень, попросив сначала расписаться, отдал в руки листок с печатью. Дархан сразу догадался: повестка.

Прибыв, как и положено, на медкомиссию, сильно разочаровался, узнав, что хотя и годен по всем параметрам, но сейчас призываться не будет. "Наряд на район небольшой, в поселке полно парней старшего возраста, еще не отслуживших в армии, так что будешь пока в резерве", – как-то лукаво объяснил офицер второго отделения военкомата, обильно посеребренный сединой.

– Ага! Ведь все равно пойду в армию, так отправьте лучше сейчас, чем потом, в 25–27 лет, – попытался уговорить военного парнишка.

– Не ага, а капитан мырза, – отрезал по-казахски офицер, давая понять, что разговор окончен...

Какая-то легковая иномарка явно выскочила на встречную полосу, автобус засигналил, притормозил и сильно прижался к обочине. "Разъехались!" – успокоился солдат. А мысли, минуя еще какое-то время, перенеслись в май 2001-го.

Мама Сауле не скрывала слез. Отец, мельник Джумабай, как-то необычно суетился, сестренки же, уловив волнение родителей, тоже нервничали, то замолкали, то как-то неестественно, натужно смеялись. Когда во двор заходили соседи, за беседой тревога забывалась. А причина для нее была веской – Дархан призывался на службу. Это уже само по себе стресс, а тем более сейчас чего только не рассказывают про армию и по телевизору, и в газетах. Время от времени Сауле всхлипывала, приговаривая: "Почему! Зачем!" Но Джумабай всегда сразу же суровым взглядом прерывал причитания женщины: "Замолчи, мать! Не на войну ведь", – выдавливал из себя отец и старался спрятать глаза. У него они были тоже влажными.

По дороге в Алматы и там, уже в областном военкомате, Дархан не раз заново переживал минуты расставания с отчим домом. Да и не один он был такой. Около сотни призывников чувствовали себя перед отправкой не лучше. Лишь единицы, пытаясь казаться этакими бравыми молодцами, ходили, выпячивая грудь, и по пути раздавали советы, которые никому и не пригодились впоследствии, так как исходили от таких же не умудренных желторотиков, как Дархан и весь поток, в войсках именуемый "Май-01".

Неизвестность, неопределенность пугает больше всего. И чем больше такое состояние длится, тем дольше на душе остается неприятный осадок, когда на собственной шкуре понимаешь, что значит выражение "сосет под ложечкой". С таким чувством новобранец Бутабаев за свою недолгую жизнь встретился тогда впервые, но, как оказалось впоследствии, не в последний раз.

А тогда, в тот же день, приблизительно сорок человек набрал в свою команду офицер в зеленой фуражке, бегло задавая стандартные вопросы переживающим мальчишкам. Затем построил, пересчитал... и в автобус, едущий по тому же маршруту, что и сейчас, но в обратном направлении.

Хочется курить, едут всего около часа, по идее, скоро остановка. А картинки из жизни со скоростью 25 кадров в секунду вновь побежали, как на экране кинотеатра.

Жаркент в мае великолепен. Цветущие сады, ореховые аллеи. По ночам до самого рассвета – соловьиные трели. И это все для всех. Только не для новобранцев. Им не до этого. Учебное подразделение мало настраивает на лирику. Подъем, скоротечный зав­трак (маме можно было заказать что-нибудь любимое), проглатываемый скорее по команде, а не от того, что хочется. И занятия, занятия, занятия. Выходной – в воскресенье, да только в этот день нужно столько сделать, что отдыхать просто некогда. А еще сержанты зорко следят: "Иди постирай!" или: "Погладь обмундирование!".Такое впечатление, что камуфляж по воле злого рока и мажется, и мнется специально накануне выходного. Без разговоров сестренки, что Мадина, что Алина, перестирали бы все за 20 минут, а еще через 2-3 часа уже бы высушили и выгладили. А тут с непривычки полдня загубишь на это премудрое занятие. А завтра опять понедельник - и опять занятия и занятия. Тогда казалось, что это никогда не кончится. Однако полгода, да еще полгода службы необычной – пограничной: всего лишь 180 отбоев, 180 подъемов, а в перерывах между ними – длинная череда боевой учебы, ради которой все и устроено в учебке.

На очередной остановке повидавший многое на своем веку "Икарус" долго не стоял. Забрав пассажиров, через минут десять опять тронулся в путь. Этого времени хватило покурить и немножко отойти от воспоминаний.

А ночи в августе прохладные, подумал, согреваясь в своем кресле, Дархан. И, словно в пустоту, провалился в сон.

Однако сновидения были все из той же оперы. Комендантская рота после учебного подразделения, и буквально на второй день – наряд дневальным. А через день – снова. Время полетело еще быстрее. В перерывах между нарядами молодой, но серьезный воин не уставал раз за разом проситься на границу. "Товарищ командир, отправьте на границу, хочу серьезной службы!" – больше требовал, нежели просил он тогда. Сейчас Дархан и не знает, что же сыграло свою роль – то ли его настойчивость, то ли сложилась ситуация какая-то, но его вызвали на мандатную комиссию, по предписанию которой уже утром следующего дня паренек из Жамбылского района Алматинской области отправился на пограничный пост в одном из живописнейших мест Жетысу: "Швейцария да и только", – было первое впечатление.

Здесь не служба – курорт. А оказалось, и здесь служба. Старшина контрактной службы Николай Мамасуев долго задавал вновь прибывшим рядовым Куанды­кову и Бутабаеву многочисленные вопросы, в ходе которых и выяснилось, что Гани хоть и не имеет специального образования, является превосходным поваром, а Дархан, словно цыган, знает и понимает коней, которых просто обожает с самого рождения. Парни как прибыли вместе на "Текели", так впоследствии и сдружились, часто делясь друг с другом самым наболевшим и сокровенным, веря товарищу, как самому себе. Познакомились ребята в марте, а к июню уже были не разлей вода.

На дальних горных тропах снег тает только к июню. У водителей междугородних автобусов обычно есть излюбленные придорожные кафе или просто столовые, где они изо дня в день останавливаются перекусить. Здесь их по традиции кормят бесплатно за то, что несколько десятков потенциальных клиентов подойдут именно к этому чайханщику, так как пассажиры хоть и не прочь подкрепиться, но решаются сделать это, только полагаясь на гарантии безопасного общепита. А что может быть в пути лучшей рекомендацией, чем пример шоферов?! Вот и устремляется основной поток именно к тем столикам, где усаживаются водители.

Дархан не стал изменять традиции. Разминая на ходу отекшие ноги, позевывая на улице от холода со сна, попросил себе чай и лепешки, стараясь не "вылезать" из скромной суммы.

Чай был великолепный, с тонким ароматом. И Бутабаев, ни о чем не думая, сконцентрировал свое внимание на приятной чайной церемонии.

– А ты, служивый, давно за тобой наблюдаю, почему почти не спишь? – вывел из забытья пограничника голос уже немолодого водителя. – В августе для дембелей еще не сезон. Случайно не в самоход?

– Нет, ага. В отпуск под Алматы. И не сплю, потому что боюсь отпуск проспать, – отшутился Дархан.

– Лейла, – обратился собеседник к официантке, – принеси солдатику твой прекрасный лагман, – а потом, заговорщицки взглянув ему в глаза, спросил: "Хочешь водки, служба?"

– Спасибо. Нельзя. Да и спорт­смен я, борец.

– Ну, смотри. А лагман покушай. В дороге больше такого нигде не будет. За деньги не беспокойся, я ведь тоже когда-то служил. Ха-ха, уже 29 лет назад. ДМБ-73! Кушай, не стесняйся.

Дархан поблагодарил и стал накручивать на вилку длинную дунганскую лапшу. Лагман был действительно отменный. Давно такого не приходилось пробовать. Лейла была просто волшебницей от кулинарии.

Через несколько минут поздний ужин или ранний завтрак был поглощен. Да и все попутчики потянулись к автобусу. Перекурив на дорожку и еще обменявшись с собеседником парой-тройкой ничего не значащих фраз, солдат поудобнее устроился на своем месте. Думал, вот теперь-то точно усну.

"Все?" – убедился водитель, туша свет в салоне и запуская двигатель. Для большей уверенности несколько раз просигналив, начал потихоньку отчаливать от места, где умеют готовить настоящий лагман.

Сон не шел. Сосчитав про себя почти до тысячи, Дархан оставил бесполезные попытки забыться.

Июнь в этом году был дождливым. Дождливым и прохладным. Это на равнине. А по мере подъема в горы – не прохладным и дождливым, а холодным и снежным...

Однако службу никто не отменял. Рядовой Бутабаев, кстати, единственный срочник в числе группы, состоящей из водителя-служащего Максутова – он был проводником ­– и прапорщика Олгажбекова, получил сложное и ответственное задание: поднять в горы, на выставляемый пост, девять тяжелогруженых лошадей.

Начало путешествия ничего опасного не предвещало. Весело шумела горная речка. В многочисленных зарослях неугомонно щебетали птицы, и ландшафт, меняющийся с каждой сотней мет­ров, не давая глазу привыкнуть к однообразию, наполнял душу величественной внутренней красотой, исходящей от каждой травинки, каждого камня.

На пограничном посту уже длительное время шло как бы никем не объявленное соревнование между двумя бойцами, считающимися лучшими коневодами. Один из них, как можно догадаться, Дархан, другой же – рядовой Бахытжан Жангиров. Ни у одного из них лидерство бесспорным не было. И если в этот раз командир, старший лейтенант Евгений Коляда, взвесив все рго и сontra, остановил свой выбор на Бутабаеве, то это не говорило ни о чем, кроме того, что оказанное доверие очень легко обмануть, но необходимо во что бы то ни стало его подтвердить.

А между тем вначале хорошая и широкая, дорога уже давно превратилась в раскисшую грязную тропинку, и лошади, хотя прекрасно подкованные, все же безбожно скользили, от чего, сами пугаясь, все время порывались разбежаться. И с неба сыпал мокрый снег, уже даже прекративший таять на лошадиных спинах.

Вот тебе и лето.

Ничто не вечно под луной. В тяжелейших условиях, но все же были пройдены эти сто двадцать километров. Начальник поста не ошибся, то есть рядовой Бутабаев не подвел. Хотя и были моменты за эти трое суток, когда под ложечкой засосало и во второй, и в третий раз. Однако все в прошлом. Зато в настоящем багаж личного жизненного опыта значительно потяжелел. Жизнь ведь длинная, и когда-нибудь понадобятся знания, приобретенные в текелийских горах.

По возвращении в подразделение ждала жаркая баня с чаем, настоянным на целебных травах. Здесь знают толк в народной медицине, так что никто даже не простыл.

А потом – обычные будни. Дежурный, часовой, дневальный по конюшне, пост наблюдения. И так каждый день лишь с разными вариациями.

Конечно же, большому поклоннику лошадей больше по нраву наряд по конюшне. Особенно Дархан любил пасти этих умных и отзывчивых на ласку животных в поле. Трава с преобладающим запахом полыни, высоко в небе жаворонок, выводящий свои коленца все выше и выше, легкий ветерок, приятно задувающий под ворот кителя. Даже и не верится, что все это вдали от дома. Там, в Узынагаше, все точно так же.

12 августа в 8.00 рядовой Бутабаев согласно графику заступил дневным дежурным по подразделению. День обещал быть спокойным и по-летнему чудесным. Тогда ничего не предвещало чего-то выходящего из обычного уклада в подразделении.

Рядовой Ерлан Муханов был настроен примерно так же. Однако, прекрасно зная служебные обязанности, стоя на вышке, не позволил себе нежиться под теп­лыми лучами утреннего солнца, хотя так хотелось...

Предрассветное солнце все же сморило солдата. Он закемарил и проснулся только от крика водителя: "Эй, граница! Все, "Сайран".

Надо же, как отрубился, засмущался Дархан. И только тут сообразил, что план дальнейших действий еще окончательно не созрел. На автобусе пятьдесят километров трястись еще не хочется, а ходят ли такси с нового автовокзала – не знает. Решив, что в период налаживания рыночных отношений в обществе такси пойдут хоть откуда, лишь бы не очень дорого, понадеялся на удачу. Нужно искать, торговаться, в конце концов, хотя форменное обмундирование заставляло смущаться пограничника при препирательствах с таксистами.

Ну все же рынок есть рынок. Компромисс был найден. Осталось найти на подсадку еще одного желающего и... и последний рывок к воротам родного гнезда. Ожидая попутчика, Дархан мечтал: вот бы кто-нибудь знакомый подсел. Уже не терпится пообщаться с земляками. Но утром узынагашцы чаще ездят в Алматы, а не к себе в поселок. Это вечером наоборот. Желающих пока не наблюдалось. Солнце же все сильнее и сильнее пригревало через лобовое стекло "Ауди-100". Парень разомлел, и сон вновь его поборол. Да и не очень-то Дархан сопротивлялся.

Во сне ему прямо в глаза было обращено ненавидящее лицо, с которым второй раз в жизни ему довелось встретиться в заведении, где двери закрываются сами, зловеще лязгая мощными замками, – это было мрачное здание талдыкорганской тюрьмы. Во время очной ставки эти колючие глаза уже не были такими трусливыми и затравленными...

За спиной клацнул дверной замок. "Потренируйся дома на холодильнике", – раздраженно заметил таксист подвернувшемуся попутчику. И, словно отчитываясь перед Дарханом, сказал: "Полный комплект, разрешите отправляться?" Солдат, улыбаясь, кивнул головой.

Алматы – до боли знакомый город со своей деловой суетой, чистотой улиц, по многим из них Бутабаев неоднократно хаживал еще в той, гражданской, жизни. Чуть больше года прошло, а все так изменилось. "Столько всего нового, выберу день, обязательно совершу экскурсию по южной столице", – про себя решил солдат.

Таксист, заметив любопытство молодого пассажира, спросил:

– Что, братишка, в отпуск?

– Да, на десять суток домой.

– Пограничник?

– Так точно!

– Молодец.

Словно узнав все необходимое, таксист, замолчав, ушел в себя. И лишь минут через десять начавшийся было разговор возобновился.

- Как сейчас там у вас? Кормят нормально?

Дархан даже рассмеялся: "Да что вы все как сговорились: как кормят? Что, по мне не видно?"

Опять возникла пауза.

– А где, братишка, служишь?

– В Текели.

– Недавно по радио слушал, что там у вас вооруженную банду поймали. Правда, что ли?

– Не банду, а одного дезертира, правда, с автоматом.

– Уж не ты ли это отличился?

– И я тоже.

– Тишина и спокойствие здесь порою бывают обманчивы.

Владелец "Ауди" восхищенно посмотрел на пограничника, да так, что Дархану пришлось напомнить:

– Брат, вы на дорогу, пожалуйста, глядите, иначе я домой не доеду, а мне еще через 10 дней назад, на границу надо, а то людей маловато.

– Ну давай тогда, герой, рассказывай, как все было.

– Да какой я герой. Вот ­одно­с­­­лу­живец, Серега Насонов, тот – да! К нему мама приехала, а он, находясь в увольнении, встал в строй тревожной группы, только старшина своим приказом его обратно в увольнение отправил.

– Ну как все было-то?

– Ерлан Муханов заметил с вышки одинокую движущуюся вооруженную фигуру. И не раздумывая сообщил мне по телефону, я тогда дежурным был, и нам накануне довели, что в Талдыкоргане один армеец с поста с "Калашом" удрал, да только мы не думали, что он в нашу сторону ломанется, но, однако, и не прозевали.

– А что ж он удрал-то?

– Кто его знает. Вообще, странный тип. Географической карты, наверное, не видел. Когда мы его скрутили, всем объяснял, что шел домой, в Темиртау, а вышел вон где...

Пауза.

– И все, что ли? Да ты не жмись, рассказывай, – наседал водитель.

– Ну, Муханов сообщил мне, я – дальше, ответственному, он дал команду "В ружье!". Остальное - дело техники...

– Да что ты все отговорками какими-то. Вот уже скоро приедем, а от тебя никакой конкретики.

А дорога между тем и правда вывела уже далеко за город.

– Ну что, "тревожка" сработала отменно, нас двоих за бдительность и оперативность поощрили отпуском. Вот я приеду, и Ерлан со своими повидается.

Близость к своей малой родине заставила опять достать из памяти день 12 августа, день, сделавший известным всей Пограничной службе КНБ РК рядового Дархана Бутабаева...

Тогда старшина контрактной службы Николай Мамасуев, спорт­смен и вояка до мозга костей, быстро расставил "тревожку" для организации поиска и задержания по четырем направлениям. Прочесывая местность, рядовой Бутабаев первый увидел убегающую спину. "Стой! Бросай оружие! Стой, стрелять буду!" – задыхаясь от куража, закричал пограничник. Его услышали и беглец, и наши. Старшина с ребятами поспешили на крик, а любитель путешествий, сняв автомат с плеча, передернул затвор, загоняя патрон в патронник, прицелился, но потом кинулся в заросли, петляя как заяц. Дархан, не дожидаясь помощи, избегая встречи лоб в лоб, при которой даже самый смирный может запросто нажать на курок, не думал о последствиях. Выбрав господствующую высотку (так как отлично знал местность), устремился к предполагаемому месту встречи с дезертиром. Дархан его увидел, когда тот притаился с оружием в руках на крутом берегу канала. Место для обороны идеальное, оттуда можно утопить в свинце всю приближающуюся "тревожку", только с тыла кошкой крался рядовой Бутабаев. Еще секунда – и он обрушился на спину того, кто направлял ствол своего автомата на братьев, таких же солдат, таких же чьих-то сыновей, только честно отдающих свой долг Родине, в отличие от трусливо лупающего глазами дезертира, понявшего, что он с выбитым из рук автоматом, под тяжестью пограничника, вла­деющего приемами казакша-курес, уже спел свою лебединую песню. Вскоре подоспели и наши... А через 30 минут на пограничный пост "Текели" приехал командующий мобильными силами Министерства обороны.

– Я хочу пожать мужественную руку того, кто обезвредил преступника, - белозубо улыбаясь, потребовал он.

Здесь-то Дархан маленько струсил. Шутка ли, целый генерал обращается к нему, но друзья подтолкнули в спину, – выходи. И он, стесняясь и краснея, вышел. "Это, я.…" Командующий поблагодарил героя, а на следую­щий день рядовому Бутабаеву при­везли­ командирские часы. "Дархану от командующего" - красовалась свежая гравировка по блестящему корпусу.

А дальше награды не заставили себя ждать: отпуск от имени командира части, благодарность от имени директора Пограничной службы, грамота от председателя КНБ и, наконец, медаль.

Подвезя к самому дому, таксист тепло попрощался с героем. Радостный и окрыленный Дархан не вбежал, а прямо-таки впорхнул в свою калитку.

– Мама! Мама! Сестренки!

– Балам! Неге қаштың? Жан­ұяң­ды­ неге маскара еттің?

– Жоқ, апа! Мені демалысқа жіберді. Менің құжаттарым бар!..

Путая казахские и русские слова, волнуясь, объяснялся герой в отчем доме. До вечера, пока не пришел с работы Джумабай, Сауле все еще сомневалась в своем сыне.

Зато вечером все самые уважаемые люди поселка заходили в дом Бутабаевых, чтобы выразить свое почтение земляку-пограничнику.

Из краткосрочного отпуска Дархан возвращался на такси до самого города Текели. Герой почти всю дорогу проспал, и ему ничего не снилось, наверное, улеглись волнения и переживания. Как только прибыл к месту службы, в отпуск отправился рядовой Ерлан Муханов.

Подпишись на наши новости в Instagram. Самые интересные видео, а также сотни комментариев казахстанцев в твоей ленте!

У Tengrinews.kz есть Telegram-канал. Это быстрый и удобный способ получать самые главные новости прямо на твой телефон.