"Слово пацана": Как казахстанская милиция боролась с преступными группировками
Корреспонденты Tengrinews.kz на фоне популярности сериала "Слово пацана" узнали, действовали ли опасные группировки на территории нынешней столицы Казахстана и Акмолинской области. И как отечественные полицейские противостояли преступникам.
Разборки между районами в Акмолинске (так город назывался до 1961 года) берут свое начало едва ли не с основания населенного пункта. Однако все это - пустяки по сравнению с тем, что творилось в регионе в 90-е.
Столкновения и перестрелки
Появление конфликтов между районами рядом с крепостью в Акмолинске начинается с 19 века. Подробнее рассказал столичный краевед Дмитрий Глухих.
"Сложные взаимоотношения между районами действительно были. Думаю, это было во многих городах, когда делились по районам. Точно так же исторически было и со времен Акмолинска у нас. Самая старая часть города – район Слободы – находился за крепостью на правом берегу. Первые жители этого района - отставные казаки. Со временем там также селились ссыльные. Когда казачий гарнизон был перенесен за пределы крепости на новое место – за проспект Республики - там образовалась казачья слобода или, как еще говорили, казачий капай. Были сложные взаимоотношения между этими районами. Не то чтоб были войны, но на уровне подростков и молодежи в целом были столкновения", - рассказывает исследователь.
По его рассказам, также был район "монинские" (ныняшняя улица Есенберлина). В этом районе жили в основном те, кто работал на железной дороге. И вот у них были сложности взаимоотношений с центром.
"Это, скажем так, самый старый район. Он зарождался около 100 лет назад, и жили там очень бедные слои населения. У жителей этого района была определенная зависть к тем, кто жил в Слободке, Казачьей станице, в центре", - добавил краевед.
Обозначения упомянутых и других районов можно внимательно изучить на карте, опубликованной на платформе Fading.TSE.
"У сложных взаимоотношений между районами в Астане старые исторические корни. Конечно, с развитием города, когда он стал единым целым, это несколько нивелировало. Тем не менее в 60-70-е годы были времена, когда группы молодых людей могли встретиться и подраться стенка на стенку. Это было. С освоением целины в город приезжало много людей со всего Советского союза. И не все ехали по комсомольским путевкам.
Были и те, кто хотел что-то украсть у тех, кто зарабатывал неплохие деньги. Был даже случай, когда в районе между улицами Сейфулина и Жангельдина произошло столкновение из-за того, что воровали строительный материал (во второй половине прошлого века Целиноград активно застраивался). Говорят, во время этого столкновения даже применяли огнестрельное оружие", - рассказывает Дмитрий Глухих.
В целом в 80-е годы территориальные группировки не бегали с оружием, уверен краевед.
"Могли встретиться стенка на стенку. Но преступные противостояния не встречались. Возможно, это было связано с тем, что в городе было много предприятий, была высокая занятость, уровень образования. 90-е же наступили везде, это уже, конечно, другая история", - резюмировал он.
Один из коренных жителей Астаны, попросивший называть его "Сява Ужаленный", поделился личными воспоминаниями о "движениях" между районами.
"Вся движуха продолжалась какое-то время даже после переноса столицы. Хождения "район на район" я совсем по-щегляне помню - это конец 80-х. Тогда взрослые пацаны уходили в поход и потому у костра рассказывали, кто кого порезал, кого теперь в тюрьму посадят, а кто умер. С развалом Союза это почему-то прекратилось. Предполагаю, что преступность просто стала организованной. И на смену перестроечному хаосу с групповыми махачами пришли осмысленные разборки.
К тому времени, как я вошел в подростковый возраст, такие походы уже не собирались. Стайки гоп-стоперов работали, само собой, но вот прям чтобы между районами битвы происходили - не, такого уже не было", - коротко рассказал Сява.
"Пытали утюгом, а после застрелили"
Криминальные хроники 90-х, происходившие в Акмолинской области, пугают своей жестокостью. Работавшие в то время сотрудники милиции вспоминают, что слово "демократия" преступники трактовали как "вседозволенность".
"В Акмолинской области в те годы было более-менее спокойно. Но всплески преступности тем не менее наблюдались. В 90-е в разы выросли грабежи, вымогательства, разбойные нападения и убийства. Так, в 1995 году у нас было убийство начальника поселкового отделения милиции Селетинского района Смагула Толегенова. Произошло это в поселке Бестобе, он находится недалеко от Степногорска. Я его хорошо знал, это был мой друг, мы вместе учились. Сам я в то время работал начальником городского отдела внутренних дел в Степногорске", - вспоминает полковник полиции в отставке Даутбек Нургалиев.
По его словам, в сентябре 1995 года была получена информация, что Смагул Толегенов пропал. Накануне вечером в поселке проходила дискотека. Устроившие дебош мужчины оказали сопротивление милиции.
"Смагул Толегенов как начальник после поступления обо всем этом информации дал команду поднять весь состав. Жил он недалеко от отделения. Вышел из дома, пошел на работу и пропал. Позже было обнаружено его тело, преступники пытались его сжечь, а после закопали. Был установлен круг подозреваемых лиц, среди которых был группировщик по кличке Ерема. Вместе с ним были еще двое парней. Они были задержаны в Омске, куда успели сбежать. Как выяснилось, они были подвыпившие, пересеклись с Толегеновым, когда тот шел на работу. Он хотел провести их в отделение милиции, но они отказались. Возможно, между ними произошел конфликт. Из-за этого они его в итоге застрелили и бросили в багажник. Все они в итоге попали за решетку", - рассказывает Даутбек Нургалиев.
Фрагмент из документального фильма "А у вас во дворе?".
В 90-е, особенно в первой половине десятилетия, во всех сферах были проблемы: с заработными платами, транспортом и работой в целом.
"Но мы работали. Работали на патриотизме. И борьбу с преступностью не останавливали. В школах по области нередко начинали появляться группировки. Но мы им спуску не давали и быстро пресекали их. Обстановка не была спокойной, но регулируемой. Всплесков в Акмолинской области преступности не наблюдалось.
Был случай в селе Жаксы: в собственной квартире (в барачном доме на несколько семей) на Новый год были застрелены в голову муж и жена. Обнаружили их соседи 2 января. Они всегда слышали, как лаяла их собака. А тут несколько дней тишина. Пошли проверять – собака убита. Зашли в дом – а там супруги мертвы. Убийцами оказались три человека – двое мужчин и женщина - участники одной группировки, создатель которой был несколько раз судим. Через две недели после убийства в селе Жаксы эти же лица в городе Атбасаре застрелили братишку нашего сотрудника. Создатель группировки позже убил своего подельника и расчленил. Он и его подруга в итоге были задержаны. Девушка получила тюремный срок, а он – исключительную меру наказания, то есть приговорен к смертной казни", - приводит еще один ужасающий пример жестокости того времени полковник полиции.
Все эти истории лишь доказывают, что романтизировать происходящее в те годы ни в коем случае нельзя.
"Был также случай в селе Ладыженка (ныне село Есенгельды). Группировщики узнали, что у местного жителя и его супруги дома есть деньги. Пробравшись к ним, они пытали супружескую пару утюгом. Вскрывали полы в поисках денег. В итоге хозяев дома зверски убили. Все указывало на то, что убийство совершила группа лиц. Спустя время виновные в совершении преступления были задержаны и осуждены. В другом селе также с особой жестокостью были убиты супруги. Убийцами оказались двое мужчин и девушка. Один из них так и не был найден, а девушку и парня осудили", - резюмировал Даутбек Нургалиев.
"Угрожали порешить детей, сжечь"
Неспокойно в то время было и в Алматы. Несколько самых опасных группировок Казахстана базировалось именно там. Поэтому работы у милиции (полицией она стала называться в 1998 году) было достаточно. В одном только районе города за год совершалось преступлений больше, чем в нескольких областях страны вместе взятых.
"Я работал в те годы в Алматы в уголовном розыске, возглавлял Алатауское уголовное управление. Население этого района – одни микрорайоны. Проживало там 380 тысяч человек. Тогда как в других районах - их тогда было шесть в Алматы - у них 150-200 тысяч населения было, - вспоминает Кенес Арыстанов, в 80-е работавший начальником отдела по борьбе с бандитизмом, а в годы независимости - отдела по борьбе с организованной преступностью. - Тогда еще помню: пришел новый министр Шумов. Я докладывал годовой отчет с трибуны. И называю цифру: "в течение года в Алатауском районе совершено 12 тысяч 357 преступлений". Он поднял на меня голову и не поверил услышанному. Говорит: "Мангистауская, Уральская (ныне Западно-Казахстанская) и Кызылординская области вместе взятые не дотягивают до этой цифры". В день совершалось более 40 квартирных краж. Это начало 90-х годов. Как только наступали холода, воры постоянно срывали с людей дорогие шапки.
Работать было в то время сложно еще и потому, что Союз распался, а финансирование не утвердили новое. Не хватало денег на ремонт служебного транспорта, на бензин и, бывало, зарплаты по 3-5 месяцев не получали. В 1992 году мои следователи даже забастовали. В то время замом по следствию был Ерлан Тургумбаев (министр внутренних дел с 2019 по 2022 годы). Я его вызываю, чтоб узнать, в чем дело. Он мне сказал, чтоб я не переживал: "мы просто устно объявили, что бастуем и ничего делать не будем, но по факту все равно ведем дела". Информация дошла до вышестоящего руководства и зарплаты выплатили".
В таких условиях работы полицейским приходилось бороться с набирающими силу группировками города. Причем со временем бандиты даже начали совершать "преступления по обмену" между городами.
"Группировки, конечно, на территории города были. Причем достаточно сильные. Появились они начиная с 90-х годов. Доходило даже до того, что эти группировки начинали налаживать межрегиональные связи. Например, алматинские с семипалатинской. "Наши" ездили к ним, а их - к нам в город. Совершали преступления, в том числе занимались рэкетом, и возвращались домой. А так как люди из группировки из другого города, их, соответственно, никто не знал, и поймать было сложно.
Вытворяли они полный беспредел. Например, могли прийти поесть в ресторан, не заплатить, так еще и сдачу требовали. Потерпевшие писали заявление, мы начинали разбирательство, работам с группировкой, таскаем их, виновных сажаем, а заявитель через 3–4 дня приходит и просит прекратить расследование. Думаю, понятно, по какой причине", - говорит Кенес Арыстанов.
Со слов нашего собеседника, были даже неоднократные случаи подкупа судей и прокуроров. Что также существенно мешало работе. И это если не брать во внимание угрозы и даже покушения на сотрудников.
"В 90-е не было статьи за вымогательство. Не было статьи о создании преступной группировки. Бандиты этим пользовались и не давали доводить дело до суда или в самом суде говорили: "Раз нет такой статьи, то и привлечь не за что". А мы столько времени тратили, чтоб их поймать, день и ночь следили, расследовали. И все было впустую.
Было и такое, что в мой адрес и адрес наших сотрудников поступали угрозы. И детей "порешить" грозились, сжечь и так далее. На меня пытались покушаться, когда я был начальником отдела по борьбе с организованной преступностью. Возле моего подъезда был наблюдатель, он мне сообщал: "ваш подъезд "пасут", они вас внутри будут поджидать". Со мной вместе ехал СОБР, они врывались в подъезд, хватали их, изымали оружие. Такие моменты бывали.
Несколько наших сотрудников за время существования группировок погибли в перестрелках. По правилам в то время сначала нужно было делать предупредительный выстрел в воздух. Даже если в нас стреляли. Только потом можно было стрелять на поражение. Нам удалось изменить этот приказ: если идет вооруженное нападение, то разрешили стрелять сразу на поражение. После этого, если сборы группировок происходили, а они уже знали, что мы можем сразу стрелять на поражение, мы к ним врывались, хоть там грязь, хоть вода, они сразу все падали на землю. Потому что знали: окажешь сопротивление – словишь пулю. Приучили их, так сказать", - рассказывает Кенес Арыстанов.
В начале нулевых группировки были ликвидированы. Какие-то распались сами, другим "помогли" это сделать.
"В начале нулевых мы ликвидировали все эти группировки. Многие разбежались. Были созданы подразделения в системе МВД, которые занимались борьбой с организованной преступностью. Тут мы уже действовали на опережение. Главарей группировок задерживали. Кого-то из них без нашей помощи убили. В общем, группировки рассыпались. Бывало, они привлекали сельских пацанов, у которых за душой ни гроша. Когда мы их задерживали, звонили их родителям и говорили: "Ваш сын рэкетир, если не приедете и не заберете его, мы его посадим". Родители приезжали, давали подзатыльник и забирали домой. Другого выхода не было. Потому что не всегда удавалось посадить виновных, какие бы ни были доказательства. Некоторые судьи их оправдывали. Такое было.
Что касается сериала "Слово пацана. Кровь на асфальте", я только начал смотреть, но там мат на мате, это, конечно, плохо. Подросткам свойственно подражать кумирам, героям фильмов. Даже мы в молодости, когда крутили какой-то фильм, мы подражали. Когда тебе 13–16 лет, кажется, что ты самый крутой. Такие сериалы они нежелательны. Они перекрывают все, чему учат детей и воспитывают. Они могут начать болтать "по фене", начинают вести себя иначе. Они же не понимают, что группировки эти во время конфликтов друг друга ножами резали, стреляли. У подростков другая психология", - резюмировал Кенес Арыстанов.