Дорожные мысли-1. Индия
Русский перевод английского слова “Wanderlust” как “тяги к странствиям”, воспетой Полом Маккартни в одноименной песне, не отражает глубины заложенного в этом слове смысла. Наверное, казахское "жаһангездік" подходит больше. Для кочевых народов странствия и взаимодействие с другими народами были основой их философии, даже формулой выживания, если угодно. Помните, что в российском фильме "Орда" ханша Тайдула, столь замечательно сыгранная казанской актрисой Розой Хайруллиной, говорит своему сыну хану Джанибеку, правителю Золотой Орды, в ответ на его нежелание покидать комфортабельный трон в хоромах Сарая? “Если монгол остановился - ему конец. Ты живешь как во сне”. Движение есть развитие. Развитие - это будущее. Даже сегодня наши соотечественники не могут сидеть на месте, непрестанно толкаемые кочевым духом, который даже зачастую воспринимается сторонними наблюдателями как бессмысленный, что, конечно же, не так.
Такова наша система восприятия и познания мира и через него - самих себя. Этот постоянный обмен информацией - основа прогресса для любого народа, который, меняя свою форму в результате информационного обмена, находит для себя в истории каждый раз новую общественную или государственную форму. Однако любое же государство стремится взять под контроль вторжение и воздействие чужого информационного поля, которые происходят не только мирными, но и военными методами. Априори государство защищает себя и стремится к изоляции, делая свободу передвижения уделом избранных. Осуществляться это может не только “прямыми” административными методами, запретами или сложившимися экономическими или географическими условиями, но и идеологией.
Вот, например, советские люди не могли путешествовать “за кордон” в силу запретов системы, которая “закрыла” себя от импорта разрушительных идей, но которая пыталась скомпенсировать это культурной самодостаточностью и многообразием огромной страны. До недавнего времени американцы же, к примеру, путешествовали совсем мало - до 11.09.2001 года только десять процентов из них добровольно получили паспорта, то есть теоретически выезжали за пределы США и то главным образом в Канаду (которую трудно считать полноценной заграницей для них) и Мексику, где останавливались в туристских кантонах, мало чем отличающихся от самих США. Лишь в последние годы число обладателей паспортов достигло внушающих оптимизм 30-ти процентов населения. Такой силой обладает мощнейшая внутренняя идеология американской исключительности и самодостаточности.
В этом плане отсутствию комплексов у американцев перед остальным миром и в особенности - перед Европой (по крайней мере, комплексов такой силы, с помощью которых нацией можно было бы манипулировать), можно поучиться. В Китае или Индии, в этих “супердержавах-на-вырост”, показатель обладания паспортами (и возможности совершать вояжи за рубеж) вращается сейчас вокруг одного или нескольких процентов (но это огромная цифра в абсолютном измерении), рост которого сдерживается бедностью или административным регулированием. В этом плане казахстанцы - счастливые люди, гораздо больший процент из нас имеет возможность путешествовать и делает это сравнительно часто. Другое дело, что нередко наше культурное познание мира ограничивается шопингом или чересчур коммерциализированным видением действительности. Это ведет к искаженному восприятию в воплощении увиденного у себя дома. Отсюда, в том числе, наверное, такой переизбыток китча в нашем сегодняшнем казахстанском бытии.
У каждого города свой запах. Один, стойкий, как солярка, у Лондона; другой, цветочный - у Парижа; крепкий кофейный - у Рима. Жаркий тропический аромат Бангкока врывается в салон самолета после открытия его дверей, равно как и пряный аромат восточных благовоний Дубаи. Родной Алматы (так и хочется написать “родная Алма-Ата”) кружит голову свежим горным самалом, парадоксально смешанным с запахом гари - “И дым Отечества нам сладок и приятен”. Запах масалы и индийских пряностей захватывает по приземлении в Дели - после всего двух с половиной часов полета - самом близко расположенном к нам мировом мегаполисе, всего в 1700 километрах от Алматы (это ближе, чем наш Актау), но отдаленного естественной преградой - прекрасными Гималаями.
Многоголосая, пестрая и динамичная Индия никого не оставляет равнодушным. Одни не могут принять грязь на улицах ее городов и селений; небывалую для постсоветских стран и бросающуюся в глаза нищету; душную жару сезона дождей; острую пищу или шумную непосредственность индийцев. Другие же, посетив Индию раз, навсегда влюбляются в эту полную таинства и простоты страну с ее разнообразнейшей кухней; в чарующие звуки ситара, сопровождаемые гулкими трелями табла; в бушующую красками природу; в божественную архитектуру древности; открытость и гостеприимство жителей. При более тесном знакомстве становится ясно, что экзотичность этой страны для нашего восприятия - несколько нарочитая. Знакомые слова, образы, образцы поведения и устройство семейных и родственных отношений явственно проступают через пышную и витиеватую форму.
Оно и не удивительно, вся Центральная Азия тысячелетиями составляла одно целое с индийским субконтинентом. Шелковый путь и совместная история связали нас мириадами невидимых сразу нитей. Более того, наше историческое наследие читается и ощущается явственнее именно там: ведь за столетия даже до установления правления Великих Моголов, Делийский Султанат, основанный кипчакскими воинами, оставил огромный след в тамошней истории. Сегодня о нем напоминают прекрасные сооружения, вроде до сих пор самого высокого минарета в мире Кутб-Минар в Дели, построенного ханом Айбеком. Именно тогда впервые Дели стал столицей государства. Кипчакам в Индии даже удалось сдержать напор монголов и сохранить свое наследие. Именно оттуда берет начало и мистика суфизма, которая была привнесена не только к нам, но и обратно на Ближний Восток, и оказала столь сильное воздействие на развитие средневековых наук, искусства и различных таинств, в том числе и западных, когда во время крестовых походов первые широко заимствовались и обогащали европейскую культуру и знание.
Существует трудно проверяемая версия, что современное масонство, восходящее к тамплиерам, зародилось и окрепло как орден именно во время правления тюрка Саладина, когда последние во время перемирий крестовых походов даже молились вместе с суфиями. Знание то, скорее, было очень рационального и научного характера, как труды творившего ранее в IX веке тюрка Аль-Хорезми (“выходца из Хорезма”), ставшие основой классической алгебры и алгоритма, который через искаженное византийское “г” вместо “х” и назван в честь великого математика. До сих пор это унаследованное русским языком искажение приводит в ужас европейцев: Ганновер вместо “Ханофер”, или Гарри Поттер вместо мягкого “Хэрри”. Спустя тысячелетие открытие в 1897 году кембриджцем Томпсоном электрона вкупе с алгоритмами на основе формулы Ньютона (снова Кембридж!)-Лейбница привели нас к сегодняшней мировой цифровой революции и являются технологической основой нашей цивилизации.
Зимой Индия часто покрывается густой дымкой туманов, сквозь которую проступают прекрасные линии дворцов Дели, Агры, Фатехпура-Сикри, Джайпура или Лакхнау. То, что нам кажется чудесной майской погодой, заставляет индийцев зябко кутаться и даже утеплять одеждой домашних собак. Дорожный трафик наполнен кажущимся хаосом, когда по встречной полосе из тумана на тебя выезжает мотоцикл или грузовик - но столкновения не будет. Существующий консенсус, низкая скорость и общая обходительность позволяют участникам дорожного движения мягко избегать нежелательных последствий нарушений ПДД. Особенно впечатляют армии средств передвижения, встающие друг напротив друга на железнодорожных переездах. В тот момент, когда подняты шлагбаумы, эти армии устремляются друг на друга, но плавно поглощаются встречным потоком. Именно так Индия поглощает и переваривает чужие культурные влияния, обогащаясь от взаимодействия с ними.
Вместе с молодыми коллегами из Кембриджа: биологом-узбеком и французом-физиком, мы продолжаем наше долгое путешествие, ощущая единство истории и предвкушая участие в качестве почетных гостей на действе из двух частей: впереди нас ждет свадьба в Агре и в Лакхнау.
